и ответственность перед ней воплотили в своей работе в этой молодежной организации. Я сейчас не буду дискутировать с теми, кто по-иному относился к тому времени и ВЛКСМ. Но на этом празднике столетия комсомола в Кремлевском дворце, где собрались люди, убеленные сединами, ощущалось тесное, единое братство людей, и там с первой и до последней минуты звучало имя Иосифа Давыдовича, которого уже, к сожалению, в этот вечер не было среди нас. Он был и, собственно, остался, по сути, художественным руководителем этого торжественного вечера.

…Почти десять лет назад я отмечал свой скромный юбилей в Баку, у себя на родине. И попросил Иосифа Давыдовича вместе с Нелли принять мое приглашение с еще рядом людей приехать ко мне в гости. Я позвонил ему с определенным опасением, что ему не позволит приехать график работы или, не дай бог, здоровье — уже тогда Иосиф Давыдович был не в идеальной форме. Но, к счастью, Иосиф Давыдович дал свое согласие, и они смогли вместе с Нелли приехать в Баку, где мы замечательно отметили мой праздник. И надо ли говорить, каким незабываемым, сверхпамятным событием того вечера был момент, когда Иосиф Давыдович сам вызвался спеть несколько песен, посвященных мне как юбиляру. А вообще, мне очень дорого было все эти годы наблюдать, как трепетно относились к Иосифу Давыдовичу у меня на родине, в Баку. Не просто друзья, а вообще — простые зрители, бакинцы.

Почему это важно? Потому что у каждой земли есть свои кумиры. Конечно, кумирами в Баку, в Азербайджане, многие годы были и остаются рано ушедший из жизни Муслим Магомаев и, слава богу, ныне здравствующий Полад Бюльбюль-оглы. Как правило, когда есть свои кумиры, к другим относятся или ревностно, или предвзято. Иногда даже с отторжением — «у нас есть свои, чужих нам не надо». А у меня на родине все наоборот. При всей безграничной любви к Муслиму, Поладу и другим героям того времени к Иосифу Давыдовичу всегда было в высшей степени уважительное отношение. Его концерты проходили на ура, а сборные концерты собирали огромное количество зрителей. Он был очень яркой звездой. Не случайно Иосифа Давыдовича наградили одной из высших наград Азербайджана — орденом «Достлуг» за успешную деятельность в расширении сотрудничества в сфере музыкальной культуры между Азербайджаном и Россией.

Навеки незаменимый

…Говоря об Иосифе Давыдовиче, я хочу вспомнить и очень известного поэта, с которым он дружил и на слова которого пел очень много песен, — Роберта Ивановича Рождественского. Он, кстати, был автором слов бессмертных песен, которые незабываемо исполнил Кобзон в фильме «Семнадцать мгновений весны». Почему я вспомнил сейчас об этом? У Роберта Ивановича было удивительное стихотворение о незаменимых людях, что, мол, лжет поговорка, что все заменимы, что всё заменимо…

…Незаменим академик Ландау. Незаменима и окрыленна резкость конструктора Королёва. Даже артисты цирков бродячих, даже стекольщик, даже жестянщик, кок, над которым не светятся нимбы, незаменимы. Незаменимы.

И в этом ряду останется, конечно, навеки незаменимым Иосиф Давыдович Кобзон.

Чтобы из Кобзона не получилось бронзового памятника, хочется сказать и другое. Он был очень простой в общении, демократичный, легкий, мог с удовольствием в любой компании рассказать анекдот, причем анекдоты у него всегда были, как правило, новые, невероятно смешные. Он их рассказывал с отрешенно-нейтральным выражением лица, а слушатели начинали смеяться еще до того, как анекдот был рассказан.

Но, с другой стороны, он был человеком, начисто лишенным фамильярности. Никогда не позволял себе, как некоторые люди из его же цеха эстрады, шоу-бизнеса, бесцеремонного отношения к окружению и не допускал такого же отношения к себе. Невозможно представить себе Иосифа Давыдовича, которого даже в молодые годы кто-то похлопывал бы по плечу. И, наоборот, он не терпел, когда кто-то в его присутствии не только к нему, а вообще позволял себе фамильярность по отношению к кому-либо.

Мне вспоминается такой случай. Мне он показался характерным и очень важным, показывающим, как Иосиф Давыдович понимал правила жизни даже в мелочах. В конце 1980-х — начале 1990-х годов мой любимый старший брат Юлий Гусман был директором Дома кино — одного из самых известных, культовых мест Москвы. Тогда, в разгар перестройки, самые интересные представления, концерты, творческие встречи проходили именно там. В Дом кино мечтали попасть толпы желающих! Как-то раз я сидел в кабинете у брата. Вечером, перед началом очередной программы, к Юлику зашел Иосиф Давыдович с одним очень известным человеком, который был его другом. Его уже нет в живых. Не буду называть его имя. Это был один из признанных в то время криминальных авторитетов. И этот человек довольно фамильярно обратился к моему брату: «Юлик, а что это ты в последнее время мне билеты не присылаешь? И вообще не приглашаешь?» Сказано было с явной претензией на собственную исключительность и даже с какой-то скрытой угрозой. И вдруг лицо улыбающегося до этого Иосифа Давыдовича, мирно попивавшего чай, внезапно приобрело стальное выражение, улыбка мгновенно слетела с лица, и он медленно, жестко, своим неповторимым баритоном сказал своему товарищу: «А ты кто такой, чтобы в этом кабинете претензии предъявлять? Кто тебе дал право так разговаривать?» Он сказал буквально две фразы, но они, произнесенные жестким голосом, мгновенно изменили и тон, и поведение гостя. Он стал что-то бормотать в свое оправдание, дескать, «вы неправильно меня поняли, я шутил». Сцена раскаяния продолжалась примерно одну-две минуты…

С тех пор прошло больше 30 лет, но я до сего дня