– Спасибо вам, сэр.

– Надеюсь, тебе это пойдет на пользу, и ты вспомнишь старика с благодарностью.

Инспектируя строительство, Пол вспоминал о Стиве Уивере. Если быть до конца честным, то вспоминал он больше об Элизе Уивер, да и то не о девочке, но о женщине. Та ночная встреча открыла ему глаза, но теперь он не знал, что делать с этим пониманием. Элиза выросла. Она красавица. И она совсем одна в этом большом беспощадном городе. И он не знает, как ей помочь. Стив Уивер проклял бы его.

Среди служащих говорили исключительно об увольнениях. Каждый день рассказывали все новые и новые истории. Имена уволенных продавцов перечисляли, как перечисляют имена умерших во время эпидемии или погибших на поле брани. Отделы, торговавшие зимним товаром, подверглись особенно жестокой чистке. И вообще, достаточно было малейшей жалобы покупательницы, чтобы Буден немедленно подписывал увольнение. Среди этой бури Элиза жила в вечном ожидании катастрофы. Как ни старалась она быть мужественной, как ни вооружалась стойкостью и умом, все же слезы частенько наворачивались ей на глаза, как только она закрывала за собой дверь своей комнатушки. Ею овладевало отчаяние при мысли, что она останется на улице без сбережений, с двумя сестричками на руках. К дядюшке Ворму она пойти не может, а больше ей некуда обратиться. Иногда она пыталась утешить себя мыслью, что Пол вступится за нее при угрозе увольнения, но это была лишь призрачная и беспочвенная надежда. Да он даже не узнает, что Элизу уволили. Девушка снова переживала изнурительные волнения, как в первые дни службы. Элиза так и не смогла наладить хотя бы сносные отношения с Ванессой и Мэри. Они были изначально настроены против нее, а потом укрепились в этом чувстве, считая, что Элиза задирает нос. Ее саму же больше всего смущали какие-то утрированно барские замашки девиц. Ежедневное общение с богатыми клиентками привело к тому, что они держались крайне жеманно, но манеры их оставляли желать лучшего, а за шелковыми платьями и заученными словами скрывалось полное невежество, едва прикрытое сведениями, почерпнутыми из бульварных газет, и сдобренное уличными словечками.

Пансион миссис Мартинсон вернулся в город, и Элиза снова стала навещать сестер по четвергам. То платье, в котором она ездила на пикник, Селина заставила принять в подарок, так что Элизе было в чем выйти на улицу. Чаще всего она с сестрами гуляла в парке, находившемся на полпути между пансионом и «Все для леди». Сестренки искренне радовались каждой встрече, наперебой рассказывали о том, что нового узнали на занятиях, смеялись, бегали. Девочки выглядели здоровыми и довольными, и, глядя на них, Элиза понимала, ради чего она так тяжело работает. Марта и Энн получали хорошее образование, их подружки происходили из достойных семей. Девочек ждало неплохое будущее, если она, Элиза, сможет обеспечивать их еще лет десять.

Однажды утром Мэри, едва войдя в отдел, объявила потрясающую новость:

– А знаете, что у нашей Недотроги есть две дочки?

Элиза просто остолбенела, не зная, что сказать.

– Да-да, вчера днем я видела ее в парке с двумя очаровательными близняшками. Ну прямо мамочка! Где она их, интересно, прячет? И где их папочка?

Наконец Элиза смогла выдавить хоть слово:

– Это мои сестры!

– Так мы тебе и поверили!

– Но им почти семь лет, а мне недавно исполнилось двадцать.

– Рано же ты созрела, милочка, – расхохоталась Ванесса.

Элиза поняла, что спорить бесполезно.

Девицы продолжали хихикать, так что пришлось вмешаться миссис Хадсен:

– Замолчите, девушки. За стенами магазина мисс Уивер вольна вести себя как ей вздумается. Лишь бы здесь хорошо работала.

Эти слова прозвучали скорее осуждением, чем поддержкой.

У Элизы перехватило дыхание, словно ее обвинили в тяжком преступлении. А самое отвратительное заключалось в том, что ее объяснения никому не были нужны.

Вскоре эта сплетня дошла до Будена. Не то чтобы он в нее поверил, но слушок оказался пикантным. После той встречи на пляже Саншайн Стенли исподволь наблюдал за Элизой, постепенно приходя к мысли, что, скорее всего, ничего ему тут не перепадет. Он не сильно расстраивался по этому поводу, но все же не мог совсем уж отказаться от мысли заполучить Элизу. Некоторое время он размышлял над тем, как бы получше воспользоваться этой сплетней, но ничего умного в голову не приходило. Близилось время обхода магазина, который они с Полом всегда совершали вместе, так что Буден вышел на балкон ротонды. Спенсер был уже там, смотрел вниз с каким-то мрачным и задумчивым видом.

Неожиданно для самого себя Стенли выпалил:

– А у твоей землячки, мисс Уивер, оказывается, есть дети. Две девочки.

– Это ее сестры, – спокойно и безразлично ответил Пол, но глаза его опасно сузились. – И эту сплетню я уже слышал.

– Ты же приехал в Бостон уже столько лет назад, как ты можешь знать наверняка? – не уступил Буден.

– Я видел их в колыбели, – пожал плечами Пол.

– О! Да ты настолько близко знаком с семьей мисс Уивер! – Стенли почувствовал, что ступил на опасную почву. Пол не любил распространяться о своей прошлой жизни.

– Ее отец был моим хорошим другом, – все так же спокойно ответил Пол. – А вот я оказался неблагодарным ублюдком.

Спенсер развернулся и пошел к лестнице. Стенли, шокированный последним заявлением Пола, помедлил несколько секунд и поспешил за ним.

Гастон Шиммер нанес визит во «Все для леди» в разгар следующего дня. Пол не ожидал такой чести, но принял гостя с радостью. Новое крыло строилось ударными темпами, в магазине толпились покупатели, поэтому можно было не бояться ударить в грязь лицом.

У Спенсера отчаянно болела голова. В последнее время он почти не ночевал дома. Холостяцкая квартира на верхнем этаже ротонды казалась ему тесной и неуютной. По крайней мере так он думал вначале. Потом же он понял, что не может уснуть из-за того, что знает – Элиза спит в своей каморке буквально в тридцати футах от него.

Пол и Шиммер стояли у балюстрады ротонды, откуда открывался отличный вид на половину магазина.

Река людских голов, пестревшая шляпками вперемешку с ничем не покрытыми белокурыми, темными и рыжими головами, текла от одного конца пассажа к другому, разливаясь бурным озерцом в ротонде. Всюду виднелись большие ярлыки с громадными цифрами, выделяющиеся резкими пятнами на ярких ситцах, переливающихся шелках и темных шерстяных материях. Мостики лент, кружев и прочего протягивались между колоннами. Справа и слева открывались белоснежные недра бельевого отдела, пестрые – трикотажного. С потолка спускались большие золоченые люстры; полотнища ковров, вышитого шелка, затканных золотом материй ниспадали с балюстрад.

– Посмотрите, они тут как у себя дома. – Спенсер указал на дам, удобно расположившихся в небольшом кафе на втором этаже ротонды. – Читают, назначают свидания, пишут письма. Остается только утроить им здесь будуар.