Вуди всеми силами пытался наладить семейную жизнь. Он уже понял, что допустил ошибку, но не хотел, чтобы страдала из-за нее Пегги. Он стремился быть ей хорошим мужем. Но на беду Вуди у Пегги не было ничего общего с ним и его друзьями.

Пегги чувствовала себя свободно лишь с братом. Она и Хуп каждый день разговаривали по телефону.

– Мне так его недостает, – жаловалась она Вуди.

– Так почему бы ему не приехать и не погостить у нас несколько дней?

– Он не может. – Пегги посмотрела на мужа и злобно добавила:

– Он должен работать.

На вечеринках Вуди пытался вовлечь Пегги в общий разговор, но скоро становилось ясно, что сказать ей нечего. Поэтому она молча сидела в углу, нервно облизывая губы и не зная, куда девать руки.

* * *

Друзья Вуди знали, что с отцом он не поддерживает никаких отношений, хотя и живет на семейной вилле, а деньги получает из наследства матери. Его страстью было поло, и играл он на пони, занятых у друзей. В мире поло игроки ранжируются по разрядам, в зависимости от количества мячей, в среднем забиваемых за игру. Высшим считается десятый, Вуди поднялся до девятого. Ему доводилось играть с Мариано Агерре из Буэнос-Айреса, Уикки эль-Эффенди из Техаса, Андресом Динисом из Бразилии и с десятками других. Во всем мире десятый разряд имели лишь двенадцать игроков, и Вуди жаждал войти в их ряды.

– Вы же понимаете почему, не так ли? – комментировал это один из его друзей. – Десятый разряд был у его отца.

Мими знала, что у Вуди нет денег на покупку собственных пони, поэтому купила их она. На вопросы подруг, почему она это сделала, Мими отвечала: «Я хочу, чтобы он был счастлив».

Когда люди, приехавшие в Хоуб-Саунд, спрашивали, чем Вуди зарабатывает себе на жизнь, старожилы пожимали плечами. Он не работал. Делал ставки на игры в поло. Занимал у других пони и яхты, а иной раз и жен.

Жизнь с Пегги не складывалась, хотя Вуди и отказывался это признать.

– Пегги, – частенько говорил он, – когда мы приходим на вечеринки, пожалуйста, пытайся поучаствовать в общем разговоре.

– С какой стати? Твои друзья полагают, что говорить со мной ниже их достоинства.

– Это не так, – уверял ее Вуди.

* * *

Раз в неделю в загородном клубе собирался Литературный кружок Хоуб-Саунда. Обсуждение новых книг плавно перетекало в ленч.

В один из таких дней, когда дамы уже сидели за обеденным столом, к миссис Пельтье обратился стюард.

– Пришла миссис Вудро Стенфорд. Она хотела бы присоединиться к вам.

Над столом повисла мертвая тишина.

– Пригласите ее сюда, – распорядилась миссис Пельтье.

Мгновением позже Пегги вошла в столовую. Она вымыла волосы, погладила свое лучшее платье. И застыла у двери, нервно оглядывая сидящих за столом женщин.

Миссис Пельтье кивнула ей.

– Миссис Стенфорд, – голос ее звучал предельно благожелательно.

Пегги с готовностью улыбнулась.

– Да, мадам.

– Мы не нуждаемся в ваших услугах. У нас уже есть официантка, – и миссис Пельтье вновь принялась за еду.

Когда Вуди узнал об этом, он пришел в ярость.

– Как она посмела так поступить! – он обнял Пегги. – В следующий раз спрашивай меня, Пегги, прежде чем сделать что-то подобное. На ленч Литературного кружка без приглашения не приходят.

– Я этого не знала. – Пегги тяжело вздохнула.

– Давай забудем об этом. Сегодня мы обедаем у Блейков, и я хочу…

– Я не пойду!

– Но они нас ждут. Иди один.

– Я не хочу идти без…

– Я не пойду.

Вуди пошел один, а в дальнейшем просто перестал брать Пегги с собой.

Приходил он далеко за полночь, иной раз под утро, и Пегги не раз чувствовала, что Вуди был с женщиной.

* * *

Несчастный случай все изменил.

Произошло это в ходе игры в поло. Соперник, пытаясь ударить по мячу, попал по ногам пони, на котором сидел Вуди. Пони упал, подмяв Вуди под себя. В возникшей сутолоке второй пони лягнул лежащего на земле Вуди. В палате реанимации выяснилось, что у Вуди сломана нога, три ребра и перфорировано легкое.

За последующие две недели ему сделали три операции. Его постоянно мучили боли. Чтобы снять их, врачи кололи Вуди морфий. Пегги навещала его каждый день. Хуп прилетел из Нью-Йорка, чтобы утешить сестру.

* * *

Физическая боль изматывала, и снимали ее только наркотики, которые врачи прописывали Вуди. После возвращения домой он разительно изменился. Ему стали свойственны резкие перепады настроения. Он мог радостно улыбаться, а минутой позже его охватывал приступ ярости или он впадал в глубокую депрессию. За обедом Вуди мог смеяться и шутить, а затем внезапно набрасывался на Пегги с упреками. Он мог замолчать, не договорив фразу до конца. У него ухудшилась память. Вуди договаривался о встречах и не приходил. Он приглашал людей в свой дом, а сам оказывался совсем в другом месте, когда они приезжали. Всех тревожило состояние его здоровья.

Вскоре он стал публично оскорблять Пегги. Как-то раз, принеся гостю чашечку кофе, Пегги чуть расплескала его, и Вуди пренебрежительно бросил: «Официантка всегда останется официанткой».

Он начал поколачивать Пегги. Люди, видя синяки, естественно, спрашивали, что случилось, но она всячески выгораживала мужа, отвечая: «Я наткнулась на дверь» или «Я упала». Общество негодовало. Теперь все жалели Пегги. Если же своим поведением Вуди оскорблял кого-то еще, Пегги опять вставала на защиту мужа.

– Вуди пришлось столько пережить, – говорила она. – Он просто не в себе.

Пегги никому не позволяла ругать своего мужа.

* * *

Разгадку происходящего нашел доктор Тичнер, Как-то раз он попросил Пегги заглянуть к нему. Она заметно нервничала.

– Что-то не так, доктор?

Он всмотрелся в ее лицо. Синяк на щеке, заплывший глаз.

– Пегги, тебе известно, что Вуди принимает наркотики?

Ее глаза негодующе сверкнули.

– Быть такого не может!

– Присядь, Пегги. Пора тебе взглянуть правде в глаза. Ты же заметила неадекватность его поведения. То у него все в полном порядке, весь мир лежит у его ног; а минутой позже он готов на самоубийство.

Пегги побледнела, но ничего не сказала.

– Он стал наркоманом.

Ее рот превратился в щелочку.

– Нет, – упрямо заявила она. – Не стал.

– К сожалению, стал. Будь реалисткой. Разве ты не хочешь ему помочь?

– Разумеется, хочу. – Она заломила руки. – Я готова на все, лишь бы помочь ему. На все.