Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это Ванесса, – бормочет Кай, ногой закрывая заднюю дверь. Ситуация до невозможности неловкая, потому что мы с Каем не знаем друг о друге ничего, кроме имен друг друга. Он, наверно, не знает даже моей фамилии. – Ванесса, это моя мама. Понятно же, да?
Женщина смотрит на меня и улыбается еще шире.
– Да, я – мама. Синди. Ты, наверно, ходишь в Уэстервилль-Норт?
Я киваю и рассеянно верчу в руках банку с содовой. Смотреть в глаза матери Кая не получается, и взгляд скользит по комнате. Кухня теплая, уютная и чистая, но заставлена всякими симпатичными вещичками.
– Да. «Вперед, Воины», – довольно жалко шучу я. Кай играет за соперничающую команду «Боевые Соколы», или, точнее, играл до своего перевода по неведомым причинам в нашу школу.
– Как здорово, что Кай уже нашел друга, – задумчиво произносит Синди, за что удостаивается от сына убийственного взгляда.
Я прикусываю губу, чтобы не улыбнуться. Кай даже покраснел от смущения, и это так мило.
Мама постоянно ставила меня в неловкое положение, но только тем, что заботилась обо мне, а я из-за этого стеснялась. Помню, однажды упала на тротуаре и сильно поцарапала колено, так мама выскочила на улицу с целой аптечкой и таким паническим выражением на лице, как будто я сломала ногу. Свидетелями происшествия были мои подруги, и я чувствовала себя ребенком и ненавидела маму за ее заботу. Я не понимала тогда, что все дело в том, что она любит меня и чувствует мою боль, как свою, и даже еще острее.
Сейчас я отдала бы все на свете за то, чтобы мама понянчилась со мной на глазах у подруг.
– Да, у нас проект, задание, которое нужно выполнить к завтрашнему дню, так что мы пойдем, ладно? – говорит Кай. И даже не врет. Проект у нас действительно есть, и мы над ним работаем.
– Я и не знал, что у нас гости, – раздается глубокий мужской голос. Скрип деревянных половиц, и в кухню на инвалидном кресле въезжает мужчина. Отец Кая, как я предполагаю. У него такие же курчавые волосы и выразительные черты, широкие плечи и скульптурно вылепленный подбородок с тенью щетины. Ясные карие глаза. Он складывает руки на коленях и смотрит на меня снизу вверх. – Привет.
– Вот и я тоже. Познакомься, это Ванесса, подруга Кая, – говорит Синди и кладет руку мужу на плечо. Они вместе смотрят на меня. А мне вдруг становится душно.
– Здравствуйте, – выжимаю я из себя. Подавать руку или нет? Решаю, что нет, и робко машу. А потом изрекаю то единственное, что приходит в голову: – Мне нравятся ваши уличные украшения. – Господи, какой позор! Хоть сквозь землю провались!
– Мне они тоже нравятся. Когда Хэллоуин на дворе, – с невозмутимым видом говорит отец Кая и закатывает глаза, когда Синди хлопает его по плечу.
– Мы уходим, – вмешивается Кай, возвращая разговор к исходному пункту и напоминая, что у нас есть дела. Думаю, он не хочет, чтобы родители узнали меня лучше, потому что на самом деле мы и не друзья вовсе. Вот разберемся с Харрисоном и, может быть, никогда уж и не заговорим снова, а его родители будут удивляться, почему я больше не прихожу. – Нам только надо забрать кое-какие учебники из моей комнаты.
Кай смотрит на меня, давая понять, что я должна пойти с ним, и я с вежливой улыбкой протискиваюсь к лестнице мимо его родителей. Они оба, похоже, внимательные и заботливые, а главное, оба живы. Вот что Каю нужно ценить.
– Автомобильная авария, – негромко говорит Кай, поднимаясь впереди меня по лестнице.
– Что?
– Это я об отце, – поясняет он. – Несколько лет назад в него на автостраде въехал грузовик. Паралич нижних конечностей. Сообщаю, чтобы тебе не пришлось спрашивать. А еще это значит, что отсутствие велосипеда он, скорее всего, не заметит, потому что в ближайшее время вряд ли куда-то соберется.
– Сурово. – То, что говорит Кай, меня, в общем-то, не касается, тем более что и спрашивать я в любом случае не собиралась.
– Да. Но медицинские счета надо оплачивать, а работать отец может только фрилансером, так что с финансами у нас туго. – Мы поднимаемся на лестничную площадку, и Кай останавливается и поворачивается ко мне. Его готовность поделиться со мной, незнакомкой, чувствительной семейной информацией смущает меня и даже немного пугает.
– Ты не обязан говорить мне все это.
– Приходится. Чтобы ты не удивлялась, почему моя комната выглядит так, как выглядит. – Он улыбается, делает еще несколько шагов и толкает первую дверь слева. Сбитая с толку, я растерянно смотрю на него. И что дальше?
Когда кто-то предупреждает тебя, что удивляться не надо, ты ожидаешь увидеть бедно обставленную комнату, в которой нет ничего, кроме самого необходимого. Я же вижу разбросанные по полу вещи и ребенка на кровати.
– Эй, приятель! Прекрати-ка это, – качает головой Кай. – Тебе здесь трогать ничего нельзя.
Мальчонка – наверно, тот самый младший брат, Джексон, – сидит, скрестив ноги, на кровати, и перед ним целая кучка пластмассовых фигурок. Увидев нас, он замирает, потом сдвигает игрушки и сползает с кровати. В следующую секунду мальчонка проносится мимо нас – я успеваю заметить только копну растрепанных кудряшек, – пересекает коридор и исчезает в другой комнате.
Кай сокрушенно вздыхает, закрывает дверь и осторожно проходит по комнате.
– Это был Джексон, так что теперь ты со всей командой знакома. – Он собирает валяющиеся на кровати фигурки и расставляет их на полке. Среди прочих я замечаю Капитана Америку. Интересно, не с ним ли связано кодовое имя, которое взял себе Кай?
– Они все твои? – спрашиваю я, наблюдая за ним. Похоже, в расположении героев есть некий порядок, и Кай старается в точности его воспроизвести, чтобы каждая фигурка заняла определенное для нее место.
– Не смейся. – Он оглядывается через плечо и бросает на меня укоризненный взгляд. – Они у меня с детства, и выбросить рука не поднимается. Конечно, я давно уже с ними не играю.
– А это тоже сувениры из детства? – Я пробегаю взглядом по полу, столу и подоконнику. Стопки старых компакт-дисков, видеоигры, колледжские учебники.
– Не совсем. – Кай идет по комнате, потирая висок и отшвыривая коробки с дисками. – Что-то покупаю на дворовых распродажах, что-то нахожу в благотворительных магазинах или в Интернете. Помогаю родителям на денежном фронте. Ты не думай, я не скопидом.
Вот как. Но хлама здесь предостаточно. Если все продать, несколько сотен долларов можно, пожалуй, заработать. Кай, конечно, молодец, что пытается помочь родителям. Они – настоящая семья, в которой все заботятся друг о друге. Мне так не хватает этого чувства.
– Кстати, о твоих родителях… – Я нервничаю и сую руки в карманы своей кожаной куртки. – Думаешь, мне стоит быть сейчас в твоей комнате? Не хочу, чтобы они подумали…
– Что мы пришли за ножом и собираемся резать кое-кому шины? – Кай пристально смотрит на меня, и губы его кривятся в усмешке. Я отвечаю ему таким же пристальным взглядом, и он наконец отворачивается и идет к шкафу. Роется в вещах, перебирает одежду, потом достает что-то, возвращается и протягивает мне небольшой строительный нож.