— У животных нет воды. И у меня тоже, — через некоторое время напомнил я своему новому учителю.

— Они не умрут без воды. По крайней мере сегодня. — Он окинул меня оценивающим взглядом. — Ты тоже, солдатский сынок. — Затем холодно добавил: — Не разговаривай. Тебе нет нужды сотрясать воздух. Ты здесь, чтобы меня слушать.

Я собрался было возразить, но он резким жестом заставил меня закрыть рот, и я вспомнил, что он обещал со мной сделать в случае неповиновения. Я поджал губы и, поскольку ничего другого вокруг не было, опустился на жесткую землю. Мне показалось, что Девара к чему-то прислушивается. Затем он легко взобрался на холм, последние несколько футов преодолев ползком, и, стараясь не высовываться, прижался к земле. Закрыв глаза, он замер на месте, и если бы не выражение его лица, я решил бы, что он уснул. Его напряженная поза заставила и меня застыть в неподвижности. Через некоторое время Девара медленно сел и с довольной улыбкой повернулся ко мне. Ровный ряд острых, точно кинжалы, зубов немного меня пугал.

— Он заблудился, — заявил Девара.

— Кто? — удивленно спросил он.

— Человек твоего отца. Думаю, он решил за тобой присмотреть.

Мне не понравилась его жесткая улыбка, наверное, он ждал возмущения с моей стороны, но я был озадачен.

Сержант Дюрил? Неужели отец приказал ему за мной приглядывать? Или он сделал это по собственной воле? Видимо, на лице у меня отразилось недоумение, потому что выражение глаз Девара немного смягчилось. Он поднялся на ноги и медленно спустился по склону.

— Теперь ты мой. Ученик более внимателен, когда от этого зависит его жизнь. Так?

— Да, — кивнул я, твердо зная, что это действительно так. С другой стороны, я не понял, что он имел в виду, и мне стало не по себе.

Некоторое время я раздумывал над его словами, но глубинного смысла так и не уловил. Девара уселся на корточки неподалеку от меня, талди спокойно щипали жесткую траву, и единственными звуками, нарушавшими тишину, были шелест ветра, легкие шаги животных и нескончаемый стрекот мелких насекомых. Здесь, в низине, воздух был неподвижен, словно холмы укрыли нас в своей ладони. Девара, казалось, чего-то ждал, но я не знал чего. Мне не оставалось ничего другого, как набраться терпения. Я уселся поудобнее, скрестил ноги и постарался отвлечься от мыслей о том, что я ужасно грязен и зверски хочу пить. Девара не сводил с меня глаз. Время от времени я встречался с ним взглядом, но по большей части изучал мелкие камешки перед собой или смотрел по сторонам. Наконец он встал, потянулся и подошел к своему талди.

— Идем, — позвал он меня.

Я последовал за ним. Кобыла отскочила в сторону, но я сказал:

— Кикша. Стоять.

И тогда она подошла ко мне и позволила забраться ей на спину. Девара не стал нас ждать, однако на сей раз пустил Дедема шагом, а не давешним сумасшедшим галопом. Некоторое время я следовал за ним, а затем он раздраженным жестом велел мне ехать рядом, и я решил, что он хочет поговорить, но ошибся. Думаю, ему просто не нравилось, когда кто-то находился у него за спиной.

Наши талди неторопливо трусили по бесконечным неприютным холмам досамого позднего вечера, и я подумал, что Девара ищет воду или более подходящее место для ночевки, но когда мой учитель остановился, не сразу понял, зачем он это сделал. В прошлый раз мы, по крайней мере, могли укрыться от безжалостного ветра. Здесь же из земли кое-где торчали красноватые камни и больше не было ничего. Наши талди с печальным видом отправились к кустам с кожистыми листьями, судя по всему, им тоже не понравился выбор стоянки. Я медленно огляделся по сторонам и по результатам осмотра пришел к неутешительному выводу: спать мне сегодня предстояло на голой жесткой земле. Девара сел, прислонившись спиной к большому валуну.

— Собрать хворост для костра? — спросил я.

— Мне костер не нужен. А тебе следует помалкивать. Вот и весь наш разговор. Девара неподвижно сидел возле своего камня, а тени постепенно становились все длиннее, и вскоре землю окутала тьма. Той ночью луна так и не показалась, а далекие звезды едва заметно мерцали на черном небе. Когда я понял, что Девара останется там, где сидит, я нашел место, где из песка торчал плоский камень, выкопал себе ямку и лег спиной к камню, надеясь на то, что он сохранит тепло солнечных лучей и ночью. Я подложил под голову свою шляпу, а руки скрестил на груди. Некоторое время я прислушивался к голосу ветра, звукам, которые издавали талди, и пению насекомых.

Ночью я просыпался дважды. Первый раз мне приснился кусок копченого мяса, причем сон был столь ярким, что мне показалось, будто я чувствую его запах. Во второй раз — от холода. Я поглубже зарылся в песок, поскольку ничем другим помочь себе не мог. Перед тем как вновь провалиться в сон, я спросил себя: чему же все-таки Девара пытается меня научить?

Перед самым рассветом меня неожиданно что-то разбудило. Я замерз, хотел есть и пить, но дело было не в этом. Не поворачивая головы, я скосил глаза и осмотрелся. Девара проснулся и стоял, выделяясь темной тенью на фоне серого неба. Затем он сделал осторожный шаг по направлению ко мне. Я наблюдал за ним сквозь маленькие щелочки и терзался вопросом, насколько хорошо он видит и понял ли, что я не сплю. Еще один шаг в мою сторону. Этот человек умел скользить по песку, точно змея.

Я взвесил свои возможности. Если я не стану шевелиться и притворюсь, будто еще не проснулся, на моей стороне будет элемент неожиданности. Но в этом случае Девара окажется прямо надо мной со смертоносным клинком в руке. Я незаметно проверил, в каком состоянии находятся мои мышцы, и вскочил на ноги. Девара замер на месте, а на его лице застыло самое невинное выражение. Я постарался придать своему такое же, а затем склонил голову к левому плечу, приветствуя его, и сказал:

— Уже почти утро. — Мой голос походил на скрип несмазанного колеса. — Мы найдем сегодня воду?

Он взмахнул руками — мой отец в такой ситуации пожал бы плечами.

— Кто знает? Это как пожелают духи.

Я совершил бы святотатство и показал себя трусом, если бы не ответил на его слова.

— Добрый бог, возможно, сжалится над нами, — ответил я.

— Твой добрый бог живет за звездами, а мои духи здесь, на земле.

— Мой бог наблюдает за мной и защищает от беды, — возразил я.

Девара наградил меня уничижающим взглядом.

— Твоему доброму богу, наверное, ужасно скучно, солдатский сынок.

Я набрал в легкие воздуха, хотя мне совсем не хотелось спорить на теологические темы с дикарем. Но потом решил, что оскорбление он нанес мне, назвав мою жизнь скучной, а не доброму богу, и посчитал, что могу пропустить его замечание мимо ушей. Я промолчал, и через некоторое время Девара откашлялся.

— Нам нечего здесь больше делать, — заявил он. — Уже достаточно светло, чтобы ехать дальше.

Я вообще не видел никаких причин тут находиться, но снова оставил свое мнение при себе. Впервые я сел в седло в раннем детстве, но сейчас вдруг обнаружил, что у меня болит все тело, причем в самых неожиданных местах — до сих пор мне не приходилось скакать верхом на талди. Однако, не говоря ни слова, я послушно забрался на спину Кикши и последовал за Девара, по-прежнему гадая, чему этот человек должен меня научить. Меня беспокоило, что, если так пойдет и дальше, ожидания отца вряд ли оправдаются.