Агаты Кристи. В куче романов у нее преступник просто гримируется, и его никто не узнает. Просто гримируется! Знаменитый провокатор Поп Гапон в свое время гримировался, так его к мхатовскому гримеру Горький с Саввой Морозовым возили[9]. А тот гример пять лет только учился гримировать. А у нее человек без опыта актерской игры, без опыта наложения грима поднимается по лестнице, пять минут ‒ и спускается другим человеком.

Как все-таки оседает в памяти белиберда. С современными методами исследования все эти выдумки, которыми английская леди развлекала публику сто лет назад, невозможны.

На ночном столике Ольги лежала книга «Портрет» Гоголя. Она вся была исчерчена ногтем. Значит (и показания писательницы это подтверждают), это была книга, о которой она много думала. Ольга неоднократно перевешивала картины в спальне. Однако в какой-то момент запретила менять развеску. Значит, в ней был особый смысл. Картины были разные: и жанр, и портреты. В основном художников XIX–XX веков. Какое послание она собиралась передать миру? Кто убил Сталина? Прекрасная, как легенды немого кино, она была близка к сильным мира сего и могла многое знать.

Антиквар

Антиквар оказалась яркой и стремительной рыжеволосой женщиной по имени Сусанна. Это была женщина-праздник, женщина-движение. Она с порога объяснила миньонам Александра, что владеет магазином, ее все знают и какого уровня люди доверяют ее вкусу. Миньоны, не очень привыкшие к тому, что их строит кто-то кроме лысого, улыбались и переглядывались.

– Сусанна! Мы знакомы с вами через Болинского, помните? Проходите, пожалуйста.

Антиквар задрала голову, бегло осмотрела фрес- ку и ничего не сказала. Она начала подниматься по лестнице и увидела большой ростовой портрет Ольги в бальном платье.

– Господи, говно какое.

– Что именно?

– Вы же не это собираетесь продавать? Это непродаваемо.

– Она была известной актрисой.

– Сейчас таких актрис одной роли появляется каждый год по пять. За пределами этого поселка ваша Оля не интересна примерно никому.

– А книги? Она книги писала.

– Книги хорошие. Портрет ‒ говно.

Смородина торопливо шел за ней.

– Я буду вам благодарен, если вы немножечко приоткроете мне ход ваших мыслей.

Сусанна остановилась напротив портрета. Она говорила, размахивая красивыми руками. Смородина подумал, что она похожа на рок-звезду.

– Понимаете, это живопись открыточная. Плоская. Банальная, как появление банановой кожуры в ситкоме. Такое по открытке пишется за два часа, все два метра холста. Видите, она на воблу по- хожа?

Она втянула щеки и вытаращила глаза, чтобы стать, по ее мнению, похожей на воблу. Платон Степанович не питал к этому виду рыб антипатии, поэтому уточнил:

– То есть дело в том, что на портрете она некрасива?

Сусанна вздохнула, поняв, что перед ней полный кретин. Нет, она не расстроилась. Напротив. К тонкому свитеру Loro Piana и часам этого адвоката она приценилась еще в прихожей. Хороший антиквар потенциальными клиентами не разбрасывается.

– Ну, она могла бы быть похожей на матрешку или куклу Барби. Дело в подходе, а не во внешности. У вас есть жена?

Смородина кивнул.

– И вот вы приходите к ней восьмого марта с мимозой и говорите: «Дорогая, желаю тебе счастья, здоровья и успехов в личной жизни!»

– Это банально.

– Вот!

Антиквар подняла палец вверх и продолжила подниматься по лестнице.

– Такое говнище можно продать только тому, кто на нем изображен.

– Я так понял, что портрет заказан ее мужем. Она сама была искусствоведом.

– Всякое случается в нашей жизни. Если бы вчера мой муж принес это в дом, – она сделала паузу, – сегодня на его месте уже сидел бы следующий.

Она повернулась и подмигнула Вениамину. Платон Степанович почувствовал себя экскурсоводом.

– Посмотрите, пожалуйста, наверх. Перед вами фреска современного художника Пиногриджова…

– И Бубы, да. Я поняла уже, что все, что было модным, она, как сорока, тащила в дом.

– А сюжет? Такое вообще в домах делают?

– Если детей нет, почему бы и нет. Я и не такое видела.

– Пройдемте в спальню.

Златовласка смело, а главное, молча зашагала в указанном направлении. Она, с одной стороны, избегала ожидаемых ходов (О! В спальню!), с другой стороны, ей было так глубоко начхать на чужое мнение (на самом деле нет), что Смородине она начинала нравиться. Рядом с живописью она утихла и несколько минут молча ходила от одной работы к другой.

– Адвокат? Идите сюда.

Смородина подошел к портрету кареглазого человека, косплеившего Пушкина. Сусанна схватила нижнюю часть рамы и немного потянула на себя.

– Видишь?

Смородина переход на «ты» заметил, но решил не возражать.

– Что?

Он чувствовал себя полным идиотом.

– Трещинки вот эти. Кракелюр. Абсолютно однородные. Господи, это такая очевидная подделка, мама дорогая. Даже не старались.

– А все остальное?

– Так. Но парочку вещей возьму.

Вениамин сзади голосом кота Бегемота мяукнул:

– А мы не продаем. Мы только показываем.

Смородина редко сталкивался с живописью, поэтому счел нужным уточнить другое.

– А как искусствовед мог купить подделку?

– Профессию агронома получают в полях. Опыт нужен. Образование без опыта – это только корочка. Не каждый теоретик работает непосредственно с вещами. Могут не разбираться. Это со стороны только кажется, что искусствоведение – профессия богатых жен. Пойди найди его еще, богатого мужа.

Смородине показалось, что Вениамин увязался за ними вовсе не из-за интереса к цене картин. Ему явно нравились взрослые успешные женщины.

– Последний вопрос. Что-нибудь из этого можно было продать Ольге за девять миллионов долларов?

– Продать – да. Стоит ли хотя бы сотню тысяч – нет, однозначно. Договоры надо смотреть.

«Я бы сам их посмотрел с превеликим удовольствием. Мне не дают!» – подумал Смородина с раздражением.

Сусанна осмотрела дом, приценилась к мебели, насовала ему визиток своих специалистов по каждому виду старых вещей. Она говорила громко, восхищалась, получая удовольствие от своей способности восхищаться. Она занимала все предоставленное ей пространство, как газ. Начинало казаться, что она новая хозяйка этого большого дома.

Смородина спросил у Вениамина, когда он увидит наследницу Лену, и тот ответил, что, к сожалению, сегодня они не смогут организовать встречу. Чуть позже.

Все это было очень странно. Куда же Ольга тратила деньги? На молодого любовника? Но кто он? Выяснили, что время от времени она куда-то уезжала. Причем одна. Да, мог быть любовник. Почему обязательно молодой? Сердцу не прикажешь. Но должны были оставаться какие-то следы его пребывания! Совместные фотографии. Если женщина покупает, то игрушку, которую можно всем показывать – вот, смотрите, что у меня есть. А если это была любовь, тем более должны были остаться фотографии. Может, из-за них все и было уничтожено – записи в телефоне, документы?