Шрифт:
Интервал:
Закладка:
“Я всё ещё не смогу проверить тебя по базе,” — напомнил Владимир, всё внимательно обдумывая. А ведь это идея! Он возьмёт Ал-а на космический корабль, под благовидным предлогом изолирует и уже там обвинит в шпионаже и саботаже, подстроит всё так, будто он причастен к отключению генераторов. После этого пытки, равно как и последующий закономерный финал, станут более чем уместны.
По крайней мере, возразить никто не посмеет.
“Ты сможешь это проверить, когда восстановится связь. Но к тому моменту милая доктор Линда умрёт, потому поверить тебе придётся вот-прямо-сейчас. Если ты не хочешь, чтобы из контактеров сделали стейк с кровью, тебе придётся принять это решение. И быстро,” — заявил Ал.
Владимир усмехнулся.
“Хорошо, — сказал он, — Но учти: если вдруг окажется, что ты в этом замешан, я тебя на кусочки порежу.”
“Замётано!”
Вот и отлично.
Владимир решительно направился к капсуле с костюмом для погружения. Добираться до дока Камиллы и её подопечных придётся под водой. Он следил за ними по вирту и знал, что ситуация пока что не критическая (благо вирт-разговоры происходят намного быстрее реальных), но поспешить всё равно стоило.
— Постой! Я хотела с тобой поговорить!
От этого голоса Владимира перекосило, причём на всю рожу.
Женщин он любил, особенно красивых. Баб — не очень, даже красивых.
Как на грех, Нэлла была самой натуральной бабой. Внешне красотка, конечно (базово понятно, на что её супружник польстился), в постели ничего так (Владимир не удержался и оценил), но на деле — жуткая мегера, тупая, приставучая и истеричная. Иногда ему хотелось превентивно её пристрелить… Но он напоминал себе, что она умеет неплохо отсасывать.
— И что ты тут делаешь? — уточнил он раздражённо.
Её губы дрогнули, и она села на своего любимого конька:
— Ты почему со мной так разговариваешь?
Владимир мысленно простонал.
— Я слегка занят, если ты не заметила.
— Почему все мужчины постоянно говорят мне, что заняты?! У меня срочное дело! Я что, по-твоему, совсем дура? — она подходила всё ближе, радостно включив режим бензопилы.
— Тебе сказать честно? — фыркнул он, фиксируя броню для погружения. Вырубить эту шокером, что ли…
Он на самом деле не смог бы сказать, что именно его насторожило. Что-то неправильное почудилось в движениях, мимике, тенях… Пожалуй, сработал инстинкт, не раз спасавший жизнь.
Он отшатнулся, схватился за оружие — и грёбаная тентаклиевая тварь, растопырив щупальца, бросилась на него.
Эйм. Здесь. Сейчас. Какого хрена?!
Владимир успел схватиться за оружие — у него был опыт и хорошие рефлексы. Заряд замедлил тварь, но не остановил совсем, и он в отчаянии шарахнулся назад, надеясь выгадать время. Он попытался ударить, но щупальца обвились вокруг его запястий.
Он привык резать проклятых тварей на кусочки в лабораториях, под защитой хорошего оружия и отрядов спецназа. Он знал, как вскрыть твари череп, куда точно нужно ударить, чтобы связь между Эймом и симбиотом оказалась нарушена. Он лично заманил в ловушку нескольких Эймов, потому прекрасно понимал свои шансы.
Он попытался соединиться с виртом, но обнаружил полную блокировку сигнала. Он хотел заорать, но с щупальцем в глотке это сделать довольно сложно. Он дёрнулся, но кости в его руках хрустнули, ломаясь под тяжестью давления.
— Ты прав, — сказал Малатеста ласково, — каждая служба должна быть оценена по заслугам.
И Владимира не стало.
* * *
“Неоптимально”, — сказал Двадцатый.
У Малатесты на этот счёт было своё мнение, менее цензурное, очень длинное и более эмоциональное. Но, справившись с мерзким тошнотворным привкусом, он заключил:
— Какая же, мать его, гадость.
Двадцатый согласно шевельнул щупальцами.
“Мы должны стать им,” — напомнил Двадцатый.
— Ненавижу свою работу, — пробормотал Малатеста.
“Это для нашей колонии”, — с едва заметной ноткой сомнения заключил Двадцатый.
— Мой хозяин — идиот, — Мал ненавидел эту часть работы. Вот правда. Его тошнило от одного беглого взгляда на этого вот, с позволения сказать, высшего примата. И мысль о том, чтобы оказаться в его теле и в его голове, вызывала у Малатесты маету. И желание уволиться. Ностальгические воспоминания о любимом офисе, секретарше и стейках накатывали с новой силой. Опять же, на "Эл-дорадо" сейчас наверняка происходило всё самое интересное, например, игра "ДеймосVSБобриха" была в самом разгаре. На фоне этого у Мала были вполне обоснованные подозрения, что Деймос на волне азарта и некоторых… не вполне свойственных ему эмоций может натворить такое, что Малу потом придётся долго и нудно разгребать.
Собственно, если совсем честно, то он был в этом на сто процентов уверен.
Но с начальством не спорят, верно? Особенно когда это начальство — твой лучший друг, спаситель и единственная семья в одном существе. Тут в дело вступает уже не та фанатичная преданность, которой требовал в своё время Канцлер (и которая Малу, будем честны, давалась плохо), но нечто совершенно другое. Эмоции, которые Мал испытывал к Деймосу, были в разы сложнее и глубже просто преданности и благодарности. Потому Мал был готов на многое.
Даже играть в бобров. Даже спасать идиотов. Даже натягивать на себя личность крайне неприятного со всех сторон существа.
Вообще Малатеста был неправильным Эймом. Собственно, Малатеста — это было имя, данное Деймосом. Изначально его звали Эйм-20/118. Ну, и ряд рабочих имён, уместных “в поле”. Но Малатеста был не совсем правильным Эймом — как и Двадцатый был не совсем правильным симбиотом. Они, можно сказать, друг друга нашли.
“Мы ломаем его совсем? — уточнил Двадцатый. — Или как ту самку?”
“Совсем, — вздохнул Малатеста. — Причём с полным погружением. Ты помнишь задание.”
“Может, просто убьём, считав поверхностную информацию? — вопреки всем законам психологии Амо, в мыслеголосе Двадцатого отчётливо звучало сочувствие. — Я могу растворить всю его органику, не превращая его в полноценную часть колонии.”
Малатеста скривился.
“Надо. Фобос ждёт от Деймоса полный отчёт”.
“Выполняю,” — сочувствия в тоне Двадцатого стало ещё больше.
А потом Малатеста забыл себя.
Сколько всего может поместиться в одной доле секунды? О, вы бы удивились. Время кажется незыблемой субстанцией, но на самом деле оно не незыблемо. Оно может быть очень разным — в зависимости от скорости, с которой двигаешься ты сам.
Импульсы в умирающем мозгу человека стандартной модели, как показывает практика, очень быстры…
…
И вот он уже рождается.