терпеть не могу Мексику. Ненавижу страны третьего мира. — Несмотря на резкую критику, которую высказывает Хеллер в отношении белого человека, — он высмеивает английский как «господский язык» — его мировоззрение отражает самопризнанную роль слуги в империи белых. Это что-то, чем он, очевидно, наслаждается с одинаковой долей гордости и цинизма.

— Эти люди живут как в аду, — продолжает обращается ко мне. — США просто нужно войти во все эти страны, здесь и в Африке, установить американское правление и наладить инфраструктуру — с МакДональдсом, Старбаксом, Эм-Ти-Ви, — а затем просто передать это им. Если нам придется убить пятьсот тысяч, чтобы спасти миллион — это того стоит.

Он зажигает сигару.

— Черт, США делали то же самое дома на протяжении двухсот лет — убивали индейцев, использовали рабов, эксплуатировали труд иммигрантов, чтобы построить систему, которая сегодня для всех одинаково хороша. Как это называет белый человек? Предопределение судьбы.

Через полчаса конвой снова ползет на север по проселочной дороге среди полей. Когда Хамви Уокера проезжает мимо затененной деревьями деревушки с левой стороны, там раздается серия взрывов. По звуку это похоже на выстрелы из миномета, возможно, откуда-то из деревенских домов. Если десять дней назад тот факт, что позиция врага находится всего в нескольких сотнях метров, не на шутку встревожил бы группу, этим утром никто не произносит ни слова. Уокер устало берет свою ручную радиостанцию и передает информацию о расположении предполагаемой позиции врага.

Как только проходит первоначальное возбуждение, вторжение в страну становится обыденным и стрессовым делом, словно работа на допотопном заводском сборочном конвейере: задания редко отличаются друг от друга, но если ненароком отвлечься, то можно получить увечье или погибнуть.

Группа останавливается в поле у канала, в нескольких сотнях метров от выезда из деревни. Работа батальона этим утром — наблюдать за шоссе со стороны водоема. Это другая дорога, ведущая из города «G», и разведбатальон должен стрелять по любым вооруженным иракцам, которые попытаются сбежать из города. В этот момент в город вступила группа RCT 1.

Половина группы растягивается на траве и засыпает. Здесь красиво. Поблизости от нас находится роща из пальмовых деревьев с синими и зелеными птичками ярких расцветок, которые наполняют воздух громким, музыкальным щебетанием.

Хоффман пересчитывает уток и черепах в канале, за которыми наблюдает при помощи бинокля.

— Мы — как на сафари, — прошептал довольный Хоффман.

Чары нарушены, когда подразделение разведки в пятистах метрах от нас открывает огонь по грузовику, выезжающему из города. Мужчина с автоматом выпрыгивает из машины вдалеке. Он бежит через поле по другую сторону канала. Мы лениво наблюдаем из травы, как его расстреливают другие морпехи.

Птицы как прежде поют, когда мужчина по ту сторону канала возникает снова, прихрамывая и шатаясь словно пьяный. Никто в него не стреляет. У него больше нет автомата. Правила ведения боевых действий соблюдаются неукоснительно. Несмотря на это, вряд ли они способны прикрыть всю безжалостность этой ситуации.

В нескольких машинах от Хамви, другая взводная группа наблюдает за местностью, откуда, предположительно, стреляли из миномета часом ранее. Эта группа, возглавляемая снайпером, сержантом, наблюдает за деревней при помощи биноклей и через прицел снайперских винтовок. Никаких признаков вражеской активности не заметно, видно только группу гражданских — мужчин, женщин и детей, — которые занимаются своими делами у кучки из трех хибар. Но вполне возможно, что минами стреляли оттуда — федаины часто заезжают в поселок, делают несколько минометных выстрелов и едут дальше.

В любом случае, в этом месте тихо, когда около одиннадцати утра единственная бомба, сброшенная с палубного штурмовика F‑18, разносит его вдребезги. Взрыв настолько мощный, что «Иман» перемахивает через насыпь, пытаясь уклониться от летящих во все стороны обломков, и приземляется прямо на вышестоящего офицера. На месте хибар возникает черное грибовидное облако безупречной формы, и из дыма несется опаленная собака, делая сумасшедшие круги.

Снайпер, который видел, как упала бомба, смертельно побледнел:

— Я только что видел, как на моих глазах семь человек превратились в пыль!

В конце колонны машин Хамви, командиры, которые вызвали воздушный удар, курят сигары и смеются. Позже они скажут мне, что минометный обстрел, несомненно, вели из деревни.

К полудню разведбатальон возобновляет свое движение, направляясь к городу «V» — городу с населением около десять тысяч человек. В нескольких километрах южнее города конвой останавливается в фермерской деревне, где местные жители говорят нам о том, что у моста при въезде в город «V» нас поджидает засада. Это еще одна сцена, которая сбивает с толку. Деревенские жители с энтузиазмом приветствуют морпехов — отцы водружают детей на плечи, юные девушки нарушают религиозные правила, выбегая на улицу с непокрытыми головами, хихикая и приветственно взмахивая руками. Но совсем недалеко от них по той же дороге, их соседей только что стерли с лица земли разрывом бомбы

Рзведбатальон разбивает лагерь в четырех километрах восточнее моста. Перед заходом солнца легкобронированная разведрота из группы RCT 1 пытается пересечь мост и встречает ожесточенное сопротивление. Рота теряет как минимум одного человека и отступает назад. По предполагаемым позициям врага вызывают артиллерийский удар.

Около восьми вечера «Иман» проводит брифинг для руководителей групп в своем взводе.

— Плохие новости — поспать нам сегодня не придется. Хорошие новости — мы будем убивать людей.

Это редкость для «Имана» говорить такими «мотиваторами», вознаграждая своих людей исполненными энтузиазма речами об убийстве. Дальше он представляет своим людям спонтанно созревший амбициозный план командира батальона переместиться севернее города «V» и расставить засады на дороге, по которой, судя по всему, интенсивно перемещаются федаины.

— Наша цель, господа — терроризировать федаинов, — произносит лейтенант оглядываясь по сторонам и выжидательно улыбаясь глазами.

Его люди настроены скептически. Сержант Лоуренс неоднократно спрашивает «Имана» о ситуации с расположением врага на мосту.

— Их весь день обстреливала артиллерия, — отвечает, отбрасывая любые возражения, даже немного бойко, словно торговый агент. — Думаю, шансы серьезной угрозы невелики.

«Иман» ходит со своими людьми по тонкой грани. Хороший офицер должен быть готов пойти на разумный риск. Несмотря на жалобы бойцов на полковника Брауна за то, что он завел их прямо в засаду, тогда пострадал только один морпех, а планы врага остановить продвижение морпехов были сорваны. В частной беседе «Иман» признается, что несколько раз действительно сопротивлялся отправке своих войск в миссии, потому что, по