На японском бронепалубном крейсере «Мацусима» чудовищное 320–мм орудие стояло в кормовой части, и могло вести огонь по догоняющим русским броненосцам. За время боя уже было сделано два выстрела, и такая стрельба была на грани технической скорострельности для этих пушек. Попаданий естественно не было, так как попасть из ТАКОЙ пушки в движущуюся цель невозможно, и оба снаряда упали на солидном отдалении от «Бородино», в который почему‑то целились артиллеристы из огромной пушки японского крейсера. Расчет башни уже заканчивал подготовку к третьему выстрелу когда случилось непоправимое. Десятидюймовый снаряд пущенный с «Осляби» без труда проломил 100–мм броню башни, и проник в зарядное отделение, святая из святых любого боевого корабля. Для взвода тугого взрывателя Бринка 100 миллиметров сталежелезной брони оказалось достаточным. Прогремел оглушительный взрыв внутри башни, что само по себе уже было крайне опасно для живучести судна. Одним из осколков пробило картуз находящийся в этот момент в казенной части ствола, при незакрытом затворе и произошла детонация снаряда внутри орудия. Взрывная волна чудовищной силы выдавила все перегородки и без проблем проникла в артиллерийский погреб снарядов главного калибра, двери в который оказались открытыми так как именно в этот момент через них к элеватору подачи следовал очередной снаряд. Всего крейсера типа «Ицукусима» несли по 60 снарядов к орудию главного калибра, но «Мацусима» уже успела выстрелить два из них, а третий детонировал прямо в башне. Поэтому в погребе башни главного калибра еще оставалось 57 снарядов, каждый из которых весил 449 килограммов. Нестабильная японская взрывчатка погубила старый крейсер, успевший хорошо послужить своей стране во время прошлой войны с Китаем. Взрыв чудовищной силы буквально расщепил корабль, который погиб мгновенно и со всем экипажем на борту. Русский наводчик, обеспечивший столь удачное попадание, наблюдал в прицел, как на том месте где еще совсем недавно была его цель сначала образовался гигантский огненный шар, а затем прямо из него вырос столб дыма, похожий на огромный гриб. Зрелище было настолько завораживающим, что на пол минуты оба флота даже замедлили перестрелку между собой. Казалось, что прямо посреди моря проснулся огромный вулкан. А затем на кораблях русской эскадры раздался радостный крик «Ура!» который пронесся буквально по всем помещениям.

После гибели его корабля адмирал Катаока мысленно выругался, хотя на его лице как у истинного самурая не дрогнул ни один мускул. Он окончательно потерял контроль за ходом боя, и сейчас все, что ему оставалось — это молить богиню Аматератсу помочь его избиваемому отряду уйти от погони. Пять минут назад очередным крупнокалиберным снарядом пущенным с «Орла» снесло большую часть грот — мачты. Само по себе повреждение не значительное, но зато теперь японский адмирал был начисто лишен возможности подавать сигналы своим кораблям, ведь на другой мачте уже в начале боя сбило реи и пообрывало все фалы. Да и подавать эти сигналы было особо некому: «Мацусима» только что отправилась к праотцам, «Чин — Йен» сильно отстал, а затем вообще отвернул на встречу противнику, и сейчас с дистанции 20 кабельтовых нещадно избивался так же отставшим от русского строя броненосцем «Бородино». Один «Хасидатэ» еще не потерял скорости и следован на траверзе флагманской «Ицукусимы» ведя бесперспективную для себя перестрелку с двумя русскими крейсерами, которые сократили до него расстояние до 20 кабельтовых и вышли на 2 румба позади его левого траверза. Сейчас с борта русских бронепалубников часто стучали молчавшие до этого трехдюймовки, и участь «Хасидатэ» тоже можно было считать решенной, так как противник обладал заметным превосходством в скорости и врядли упустили бы свою законную добычу. Раскорячившийся изначально между двумя флотами «Идзуми» уже вдоволь нахватался снарядов прилетавших с русского броненосца «Александр III». Сейчас стоящий без хода японский крейсер имел заметный дифферент на правый борт, а с него все еще продолжали огрызаться лишь 2 орудия. В данную минуту проходящий кабельтовых в 10 от «Идзуми» заметно опережающий остальных своих товарищей «Ослябя» азартно палил по нему из всех орудий правого борта, и даже кормовая башня главного калибра развернулась на несчастный японский крейсер.

У адмирала Рожественского были все причины гордиться собой и своей эскадрой. Только что снаряд с его флагманского «Суворова» наконец‑то достал «Чиоду», и теперь участь и этого бронепалубника противника была решена. Русский двенадцатидюймовый снаряд попал в кормовую часть прямо под 120–мм орудием, и без труда проломив скос бронепалубы проник прямо в котельное отделение, где он насквозь пробил один из котлов, влетев во второй, и завязнув в нем сдетонировал. Взрыв разорвал огромный локомотивный котел на куски поубивав практически всех находившихся рядом с ним кочегаров, а высвободившийся из него и из пробитого котла пар буквально сварил заживо более половины людей находившихся в котельном отделении. Вторая половина получила страшные ожоги. Температура во всех котельных корабля подскочила до невыносимой, и способные передвигаться кочегары хлынули на верхнюю палубу. С этого момента участь окутавшейся облаками пара «Чиоды» была решена. Мгновенно осознавший это Рожественский тут же обернулся к флагманскому сигнальщику:

— Передайте на «Ослябю» чтобы немедленно шел добивать «Чиоду»! Хватит лупить в упор из своего главного калибра по малюсенькому «Идзуми». Пусть лучше идет мстить одному из обидчиков нашего гордого крейсера «Варяг». А то эта долбанная «Чиода» горазда, когда вшестером на одного нападали, вот теперь пусть почувствует себя на месте «Варяга». — распорядился адмирал, а затем продолжил, как бы размышляя вслух, — у «Осляби» все равно сейчас цели нет, а «Идзуми» и так ни куда уже не уйдет.

На «Ослябе» его командир Владимир Иосифович Бэр, разобрав приказ своего адмирала заложил крутую циркуляцию на 140 градусов, выходя на новый курс ведущий его броненосец на потерявшую ход «Чиоду». Русский бронированный гигант выполнял поворот вокруг стоящего на месте и уже прекратившего стрельбу «Идзуми», причем с борта «Осляби» в несчастный японский крейсер, представляющий из себя к этому моменту жалкое зрелище, продолжали нещадно палить орудия всех калибров. Но сказывалось несовершенство русских бронебойных и полубронебойных снарядов, которые пробивая небронированные части корпуса улетали дальше без детонации. Поэтому, несмотря на огромное количество дырок, в своем корпусе «Идзуми» все еще достаточно уверенно держался на воде.

Командир бронепалубного крейсера «Чиода» принц Хигаси грустно наблюдал, как к стремительно теряющему ход его кораблю движется, подобно паровому катку, огромный русский броненосец «Ослябя». Он отлично понимал, что участь его корабля уже решена, и все, что ему оставалось сделать — это погибнуть с гордо поднятой головой, как это подобает истинному самураю. Выйдя из бронированной рубки на открытый мостик он встал лицом к презираемому им противнику, и прислонив бинокль к глазам стал ждать, когда очередной русский снаряд отправит его на свидание с богиней Аматератсу…

За всем этим зрелищем внимательно наблюдал еще один участник проекта «десант в прошлое» Оттон Оттонович Рихтер, стоящий сейчас на мостике миноносца «Быстрый» и командующий первым отрядом истребителей, усиленном миноносцем «Безупречный». Его отряд сейчас держался на четыре румба сзади правого траверза «Суворова», на дистанции 20 кабельтовых от него, и ждал удобной возможности вступить в бой. Заметив сигналы Рожественского, и увидев как «Ослябя» начал циркуляцию в центре которой оказался несчастливый «Идзуми», Рихтер сумел мгновенно просчитать ситуацию, и тут же приказал увеличить ход его отряда до полного. Молодой русский лейтенант правильно понял, что после стрельбы в упор в течении нескольких минут, которые нужны для выполнения поворота «Осляби», на японском крейсере вряд ли уцелеет хоть одно орудие. Зато дубовые русские снаряды так и не смогут его утопить. А раз большинство орудий японца будет молчать, то самое время попытаться провести торпедную атаку.