Сейчас мысли о доме больно теснили грудь. А еще напоминали о том, что, возможно, я погорячился, когда так поспешно собрался и ушел из семьи. Ведь я скучал. Сильно. По беспорядку, по хаосу, по разбросанным всюду игрушкам и по вечно загруженной заботами маме. И даже по отцу немного скучал. И по его строгим наставлениям…

– И каждый раз у вас так? – спросил я.

– А? – Марли снял один наушник. – Ты что-то сказал?

Парень, лежа на кровати в цветастых брюках, темной толстовке и забавной черной шапочке с загнутыми в несколько раз краями, слушал музыку.

– Я говорю, часто у вас так?

– Как? – Он сузил глаза, превратив их в две тонкие черточки.

– Шумно, – ответил я, подставляя свой учебник под настольную лампу.

Антон уже преспокойно спал, а за стенкой так громко бахало, что у меня книга на столе подпрыгивала. Похоже, соседи решили устроить вечеринку.

– Это разве шумно? – отмахнулся Марли. – Вот начнется сессия, и они будут каждый сданный зачет и экзамен отмечать с таким размахом, что проще будет присоединиться, чем пытаться спать в наушниках. А в прошлом семестре эти придурки вообще приперлись ночью, вытащили нас, спящих, прямо на матрасах в холл, поставили рядом стаканы с водой, накрыли их кусочками черного хлеба и рядом повесили табличку «Объявляем голодовку». Я проснулся утром, а вокруг куча народу, и все ржут!

– Антоха мне не рассказывал…

– А кому ж приятно рассказывать о том, как ты лоханулся?

Я кивнул. Все верно.

– И что, нельзя ничего поделать? Почему комендант их не приструнит?

– Так он же почти глухой, не слышит. – Марли пожал плечами. – А если нажалуемся, то соседушки нам дверь заколотят гвоздями. Попробуй потом выйди.

– Понятно, – вздохнул я.

– А ты поднимись на этаж выше – к девчонкам. Там у них обычно тише.

– Спасибо. – Я встал, взял учебник и направился к двери. – Пожалуй, так и сделаю. Нужно готовиться, скоро зачет.

– Ага. – Марли подмигнул, вставил в ухо наушник и принялся кивать головой в такт ритму.

Я вышел и под доносящиеся из соседней комнаты шум голосов и музыку побрел наверх. Марли оказался прав: у девочек действительно гораздо тише. Коридор был пуст, и мне удалось вполне комфортно устроиться на подоконнике. Я сел, вытянул ноги, достал телефон. Проверил – пропущенных звонков от родителей не было. Спокойно достал книгу, открыл на нужной странице и погрузился в чтение. Или в сон…

– Исаев, это ты? Что ты здесь делаешь? Исаев!

– А-а-а! – заорал я, открывая глаза.

Демоны? Демоны! Один из них, с синим лицом и большими выпученными глазами, наклонился надо мной и тряс за плечо.

– А-а-а!

– А-а-а-а! – закричал в ответ демон визгливым женским голоском. И отшатнулся.

Розовая пижама с жирафом, плюшевые тапочки, пучок на голове… Кого-то этот демон в обличье Бабы-яги мне напоминал…

– Марина? – дрожащим голосом спросил я.

Савина покрутила у виска:

– Да! И что орать-то?

Я потер глаза, приподнялся, спустил ноги с подоконника:

– Что с тобой?

– Со мной? – переспросила девчонка.

– Ну да! – Я обрисовал в воздухе область возле своего лица. – Ты почему вся синяя?

– А-а-а, ты про это… – Синее лицо блеснуло широкой улыбкой. – Так у нас с девочками пижама-пати. Занимаемся, готовимся к зачету. Делаем маски для лица. Девичник, в общем.

Я провел ладонями по лицу, отгоняя остатки сна:

– Маски?

– Ага. Из голубой глины. А ты что здесь делаешь?

– Я… – Подхватив учебник, спустился с подоконника вниз. – Я тут живу. Временно.

– В женском крыле на подоконнике?

Я покраснел под ее заинтересованным взглядом.

– Нет. У Майкина. На матрасе под окном.

– Родители выгнали? – понимающе хмыкнула она.

– Сам ушел.

– Идем! – Маринка схватила меня за руку и потащила за собой.

– Куда?

– Идем-идем!

Уже через несколько минут мы сидели в комнате девочек на полу вчетвером: Ольга Еремеева, Настя Ежова, Марина Савина и я. Они в пижамах, я в своей обычной одежде. Единственное, чем мы не отличались, это масками на лицах. В знак посвящения в пижамный клуб мне тоже нанесли чудодейственную глину на лицо.

– Это точно глина, а не навоз? – скрещивая ноги на манер йога, спросил я.

Три пары строгих глаз моментально впились в мое лицо.

– Точно-точно!

– А то пахнет…

– Это эфирное масло, – успокоила Марина, – мы добавили пару капель для продления молодости кожи. Так еще Клеопатра делала.

– Ух ты, – удивился я, – вот Антоха обалдеет, когда узнает.

– Первое правило клуба! – напомнила Ольга, поднимая вверх палец.

– Никому не говорить о существовании клуба! – почти одновременно произнесли девочки.

И заметив, как я растерялся, звонко рассмеялись.

– Шутите, значит. Ну и как у вас получается коллективно заниматься? Не мешаете друг другу? – поинтересовался я.

Настя разложила бумажки.

– У нас своя система. Мы переписываем все вопросы на листочки, берем каждая по одному, готовимся и затем рассказываем. Так выходит, что учим билеты к экзаменам сами и учим друг друга.

– Два-три таких вечера, и все темы изучены. – Еремеева подняла большой палец вверх.

– Ого, крутая система. Надо будет взять на вооружение.

– Клуб гениальных богинь дурному не научит! – гордо зыркнула на меня Савина.

– Клуб гениальных богинь? КГБ, что ли?

– Именно!

– Хм, – я поерзал на месте, – так я, значит, теперь в элитном клубе…

У кого-то пиликнул телефон. Девочки дружно устремили свои взгляды на гаджет.

– Настя, во время занятий… – начала Марина.

– Да помню-помню! – Ежова спешно проверила мобильный. – О, Гайка вечеринку завтра устраивает… Пришло уведомление. Ничего себе! Их мама еще от Ромкиных вечеринок не оправилась, а тут это.

– Гайка? Какая Гайка? – удивилась Савина, морща синее лицо.

Мое сердце забилось быстрее.

– Это Ромка свою сестру Лену так называет. Гаевская – Гайка. Понимаешь? Еще потому, что мелкая она и вечно что-то мастерила в детстве из всякого мусора. То кукле Барби платье из рукава маминой блузы сошьет, то ожерелье из бусинок с люстры соберет. – Настя рассмеялась, бросив на меня короткий взгляд. – А однажды щенков спасла. Кто-то их в деревне прямо в сортире хотел утопить. Она их выудила и всех перемазанных какашками притащила домой отмывать.