Джонатан вжался в мягчайшее сиденье и попытался расслабиться, сбросив напряжение, скопившееся в теле за день неустанных трудов. Сегодня он опять засиделся допоздна, разбирая отчет о положении дел в «Карстэйрз интернэшнл» — корпорации, владевшей «Пасифик Америкэн» — крупнейшей в стране компанией, выпускавшей на своих предприятиях небольшие суда. В свою очередь, «Пасифик Америкэн» являлась наиболее значительным покупателем продукции, производившейся на заводах Стаффорда. За последние три недели конкурирующая компания «Три-стар-марин» стала чересчур нагло наседать на представителей «Карстэйрз» в надежде запродать им комплектующие детали из пластика.

Келовар не подвержен коррозии, убеждали люди из «Три-стар-марин», и будет служить дольше, нежели металлические элементы конструкции, изготовленные на «Ходидекс индастрис», дочерней фирме «Стаффорд энтерпрайзес»; Если комплектующие хотя бы вполовину так хороши, как утверждали представители «Три-стар-марин», «Холидекс» могла оказаться в опасности. До сих пор Джонатану так и не удалось выяснить истинное положение дел, но теперь он собирался заняться этим вплотную. Тем более что об остальных своих конкурентах он знал уже почти все.

Автомобиль свернул за угол Мэдисон-авеню и проехал мимо только что открытого книжного магазина «Брентано». Витрина магазина была темной — горел только дежурный свет; тем не менее Джонатан видел ряды книг в твердых обложках, заполнявших витрину. Роман Девон Джеймс ехал рядом с ним на сиденье автомобиля. Джонатан с отсутствующим видом коснулся обложки. Хотя он и не мог рассмотреть ее портрета в темноте салона, но память услужливо воскресила в воображении ее образ — от россыпи блестящих светлых волос до тонких изящных лодыжек. В течение рабочего дня мысли Стаффорда время от времени невольно возвращались к этой женщине, которая так удивила его за ленчем.

Девон Джеймс оказалась именно такой женщиной, какую он ожидал увидеть, — и в то же время совершенно другой.

Джонатан с удовольствием позволил себе порассуждать о ее интеллектуальных способностях. Автор прочитанных им книг обладал острым аналитическим умом, что впоследствии и подтвердилось при их личной встрече. Насчет ее внешности он тоже не ошибся — Девон отличалась редкой красотой, хотя, как он уже отметил в ее присутствии, фотография на обложке не давала о ней сколько-нибудь полного представления. Джонатан вовсе не пытался ей польстить — хотя бы потому, что был просто не способен на столь грубую лесть.

С другой стороны, эта женщина оказалась куда более проницательной, чем он ожидал. Ему всегда без особого труда удавалось скрывать чувства перед деловыми партнерами и с легкостью соблазнять женщин, пользуясь своим обаянием, но Девон сразу же ощутила клокотавший в нем гнев, который он пытался спрятать за любезной улыбкой. Впрочем, и улыбкам этим она тоже ухитрилась дать вполне справедливую оценку. Это, признаться, более всего заинтриговало Джонатана, да еще, пожалуй, некоторая мягкость, податливость в ее характере, которую она столь усердно пыталась скрыть на протяжении всего ленча.

Впрочем, кто может сказать со всей ответственностью, что более всего привлекло его в этой женщине? Может быть, решающее значение сыграла ее красота? Тонкое лицо с чуточку выдающимися скулами, зеленые глаза и алые, словно кораллы, губы. Интересно, какие у нее соски: маленькие и розовые или, наоборот, алые и чуточку вздутые — как губы? Тело Джонатана напряглось, и он подумал, что давно уже внешность женщины не возбуждала его с такой силой. Даже в ресторане одно только созерцание того, как она кончиком языка касалась своих губ, дважды заставило его ощутить желание. При сложившихся обстоятельствах, рассудил он, это было уже лишнее.

Но возможно, именно это заставило его пригласить Девон на обед. Теперь-то Стаффорд понимал, что поступил неразумно. Последние три года он всего более ценил покой и уют своего дома, который сделался его прибежищем и укрытием от всех жизненных неурядиц. Это было единственное место, где он и его сын могли побыть вдвоем. Даже Акеми была у него только один раз.

Расчувствовавшись, он вспомнил Акеми и задумался о природе их отношений. Эта красивая азиатка всегда с восторгом откликалась на его зов, но она никогда не принимала никакого участия ни в его жизни, ни в его делах. Он снял для нее роскошную квартиру, и Акеми вполне этим удовлетворилась. Свобода и деньги, которые он предоставил в ее распоряжение, давали ей возможность временами поглядывать и на других мужчин.

— Ну вот мы и прибыли, губернатор, — сказал Генри, нажимая на тормоз и останавливая лимузин.

Джонатан ухмыльнулся. Лондонский жаргон кокни, которым Генри частенько пользовался, служил постоянным источником веселья для его хозяина. Джонатан глянул сквозь окно машины на небоскреб из стекла и титана, стоявший на углу Семьдесят шестой улицы и Мэдисон-авеню.

— Так оно и есть, — ответил он и, не дожидаясь, когда это сделает Генри, открыл дверцу и выбрался из машины. — У меня деловая встреча в семь на другом конце города, — сказал он, обращаясь к водителю. — Так что вам лучше всего подъехать сюда в шесть.

— Слушаюсь, сэр. — Генри нажал на кнопку, и тонированное стекло окна поползло вверх, полностью запаивая его внутри автомобиля. Затем он нажал на клаксон, вспугнув звуком сигнала пешехода, который, на его взгляд, слишком близко подошел к машине, и, придавив педаль газа, послал автомобиль вперед.

Единственный в своем роде. Так думал Джонатан, глядя, как Генри искусно вклинивается в поток транспорта. К его большому удивлению, за все пять лет, что Генри служил у него шофером, ни одна из его машин не получила даже самого ничтожного повреждения.

И поражаясь непостижимости человеческой природы, улыбнулся и поспешил к подъезду дома, у которого прогуливался швейцар, старавшийся по возможности не подставлять пронизывавшему ветру спину. Пройдя Джонатан оказался в холле, отделанном дорогим бежевого цвета мрамором. По мягкой ковровой дорожке он прошел мимо столика консьержки и направился к лифту.

Открыв своим ключом дверь, Стаффорд вошел в квартиру и чуть не столкнулся с Акеми, которая поджидала его в коридоре с бокалом коньяка в маленькой смуглой руке.

— Добрый вечер, Джонатан, — сказала она и, приподнявшись на носках, поцеловала его в губы. От нее исходил сложный аромат мятной жидкости для полоскания рта и розового джина, столь любимого многими женщинами, а кимоно приятно пахло розами и восточными благовониями. С помощью Акеми Джонатан освободился от кашемирового пальто и тут же взял бокал о коньяком.

— Благодарю, — произнес он и прошел за Акеми в спальню, где удобно устроился на белом мягком диване. Акеми подошла к нему и принялась массировать усталые мышцы шеи и плеч. Крохотная, не более пяти футов роста, женщина обладала удивительно сильными руками. У Акеми были длинные иссиня-черные волосы, яркие миндалевидные глаза и прекрасно очерченный рот. Ее кожа цвета кофе со сливками была гладкой, как у младенца, и отзывалась на прикосновение теплом парного молока.

— Ты очень напряжен, Тебе надо в ванную и тогда я сделаю тебе массаж по-настоящему.

Джонатан мечтательно вздохнул. Помимо всего прочего, он приехал к Акеми, чтобы отдохнуть и расслабиться, и мысль о массаже в ванной показалась ему крайне соблазнительной.