Бэра. К нашему удивлению, Бэр подтвердил приверженность Федеративной Республики НАТО и продолжению усилий по объединению Европы, предпринятых в эпоху Аденауэра. Новый канцлер, сказал нам Бэр, будет координировать Ostpolitik со своими союзниками и особенно с Белым домом. В ответ на это Никсон преодолел наши предчувствия и принял меры в соответствии с заверениями Баха через процесс консультаций, организованный через мой офис.

Брандт сдержал слово Бахра. Разрабатывая образную политику в отношении Восточной Европы, особенно Польши, он начал переговоры с Советским Союзом об общих отношениях, а также о гарантированном доступе в Берлин. Эти переговоры были завершены в 1972 году при нашем содействии в рамках политики связей. Вместе с западными союзниками Брандт заключил соглашение о доступе в Берлин, которое оставалось неизменным до объединения.

В то время как Брандт сохранил приверженность Аденауэра к консультациям в рамках НАТО, он также развивал Ostpolitik с соседними народами на востоке. В 1970 году Брандт посетил Варшаву и посетил мемориал восстания в Варшавском гетто в 1943 году, где польские евреи боролись с нацистами, пытавшимися депортировать их в лагеря смерти, но были жестоко подавлены. Брандт совершил каждение перед мемориалом, возложив венок, а затем упал на колени.

Этот молчаливый жест, представлявший собой моральную основу послевоенного примирения Германии с миром, говорил сам за себя. Брандт, конечно, считал, что отношения ФРГ с Польшей имеют большое стратегическое значение, но он также описал их как существенное "морально-историческое значение". Это было продолжением приверженности Аденауэра к покаянию и достоинству - действительно, достоинство через покаяние.

Какие бы дальнейшие амбиции ни питали сторонники Ostpolitik, они были пресечены уходом Брандта с поста президента в 1974 году. Его преемником стал Гельмут Шмидт (1974-82), социалист прежде всего по случайности своего рождения в городе-государстве Гамбург, где социал-демократы были правящей партией и где в 1960-х годах он был городским сенатором. В годы своего становления юный Шмидт пережил больше хаоса, чем стабильности. Он служил в Люфтваффе офицером зенитной артиллерии на Восточном фронте в 1941 году, но был слишком молод, чтобы проявлять политическую активность в нацистский период.

В своей внешней политике Шмидт в значительной степени опирался на принципы Аденауэра. Как и его великий предшественник, он был убежден в решающей роли морали. "Политика без совести имеет тенденцию к преступности", - сказал он однажды, добавив: «В моем понимании политика - это прагматические действия во имя моральных целей». В 1977 году Шмидт рассказал мне, как несколькими неделями ранее немецкое подразделение спецназа предприняло дерзкий рейд по спасению немецких заложников, угнанных террористами в Могадишо, Сомали, оставив его в муках в течение нескольких часов до получения сообщения об успехе рейда. Если он мог так глубоко переживать за выживание восьмидесяти шести заложников и их спасателей, размышлял он, то как же он сможет реализовать стратегию НАТО по созданию ядерного оружия?

И все же, когда в начале 1980-х годов пришло время принимать решение о размещении американских ракет средней дальности в Германии, Шмидт выполнил то, что считал своим долгом, вопреки большинству членов своей партии - даже несмотря на то, что этот смелый поступок стал непосредственной причиной его падения с поста президента.

Шмидт также был движущей силой второго аспекта политики Аденауэра: объединения Европы. Как и Аденауэр, он уделял особое внимание Франции. Он и его французский коллега президент Валери Жискар д'Эстен возобновили сотрудничество Аденауэра и Голля, вновь подкрепленное личной дружбой. Эта пара придала импульс Конференции по европейской безопасности 1975 года, которая ускорила процесс делегитимации советского господства в Восточной Европе. Они, при активной поддержке президента Джеральда Форда, выступили за проведение встреч глав правительств демократических стран - тогда G5, теперь G7 - для выражения совместного подхода к мировому порядку.

Реализация видения Аденауэра о единой Германии в рамках единой Европы произошла во время канцлерства преемника Шмидта, Гельмута Коля, когда советская власть в Восточной Европе рухнула из-за ее перенапряжения и внутренних противоречий. Вдумчивый студент, изучавший историю Германии и говоривший на диалекте своего рейнского происхождения, Коль был менее интеллектуальным, чем Шмидт, и менее философским, чем Аденауэр. Он управлял страной благодаря тому, что знал отношение своего народа. Как и Аденауэр, он был полон решимости избежать повторения колебаний Германии между различными соблазнами, которые были обусловлены ее центральным географическим положением и сложностью ее истории. Коль противостоял массовым демонстрациям, ранее невиданным в Германии, против размещения в Европе американских ракет средней дальности в противовес сопоставимому советскому развертыванию. Его стойкость была вознаграждена американо-советскими переговорами, которые к 1988 году привели к заключению соглашения о контроле над вооружениями INF, требующего взаимного вывода этого класса ядерного оружия с обеих сторон - первого и пока единственного соглашения, направленного на ликвидацию категории ядерного оружия.

Распад коммунистического режима Восточной Германии начался по мере того, как ее население все в большем количестве бежало в соседние страны. В августе 1989 года политический баланс изменился безвозвратно, когда 9 000 восточных немцев, бежавших в Венгрию, было разрешено покинуть эту страну в Западную Германию. К октябрю тысячи восточных немцев нашли убежище в посольстве Западной Германии в Праге. Окончательный распад сателлитного правительства Восточной Германии был подтвержден, когда оно сочло себя обязанным пустить беженцев на поезда, которые при содействии официальных лиц Федеративной Республики пересекли территорию Восточной Германии, прежде чем добраться до западногерманского убежища.

Падение Берлинской стены в ноябре 1989 года вновь сделало воссоединение Германии неотложным внутренним вопросом. Важные элементы в Западной Германии, включая ее президента, выдающегося Рихарда фон Вайцзеккера, утверждали, что Запад должен объявить себя удовлетворенным - по крайней мере, на начальном этапе - введением демократических выборов в бывшей советской оккупационной зоне. Коль считал иначе. В традициях Аденауэра он утверждал, что если два отдельных немецких государства продолжат существовать, даже если оба будут демократическими, они никогда не будут объединены без развития легитимности их раздельного существования, что, по сути, приглашает серию эскалационных кризисов.

Коль решил эту проблему решительным и смелым актом лидерства. Когда восточногерманский режим объявил о проведении свободных выборов, Коль вел себя так, словно ГДР больше не существовало, и просто запланировал предвыборные визиты в Восточную Германию, как будто выборы проходили в Западной Германии. Восточногерманский аналог ХДС одержал ошеломляющую победу на выборах, открыв путь к официальному объединению Германии - вместе с дальнейшим членством Германии в НАТО - 3 октября 1990 года.

Колю еще предстояло убедить Францию и Великобританию - обе страны имели понятные сомнения, обусловленные двумя мировыми войнами. Британский премьер-министр Маргарет Тэтчер была настроена особенно неохотно. Процесс не был завершен, пока в мае 1990 года Советы