Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ага, чтобы потом было что с груди вытирать, – ответила дежурная медсестра и невидимые Константином женщины рассмеялись.
– Ну, давайте, девчонки, рассказывайте, что у кого ещё есть, пока ваших карапузов на кормёжку не принесли.
Раздался приглушённый смех, и одна их женщин тихо сказала:
– Незадолго до родов фотографии просматривали с нашим первенцем, на некоторых снимках у него глазки красные получились. Свекровь заявила, что если на фотках получаются красные глаза – надо проверить ребёнку голову, с ней что-то не в порядке. Ещё у нас глазик с рождения гноился, капали-промывали. Так нам с мужем было сказано, что это оттого, что сексом занимались до родов, и в глазик сынуле попала… догадайтесь сами что.
– А нам говорили, что когда полезут зубы, надо по ним стучать обручальным кольцом. Может знает кто, зачем это делать?
– Чтобы зубы были золотые, как у цыганского барона, – опять вклинилась в разговор медсестра. – Кстати, однажды у нас в роддоме появился Царь! Тогда к нам в отделение поступила молодая цыганка. Достаточно быстро и благополучно родила шестого по счёту ребёнка. После завершения всех медицинских манипуляций я взглянула на её документы и меня восхитила страница с перечнем потомства. Продолжатели цыганского рода значились под именами Леонтий, Снежана, Князь, Юрист и Хрусталина. Своего шестого малыша мама назвала Царём. Вот так-то – Царь, просто Царь.
– Девчонки, а вы вот тут работаете, много чего видели, а сами-то как?
– Что как? – переспросила другая медсестра.
– Ну вас-то, наверное, не особо в декреты отпускают, да?
– А у нас старшая объявление в сестринской повесила: «Попрошу сестёр уходить в декрет строго по графику. А график составлять заранее».
– Да ну вас, я же серьёзно! Вот как вы предохраняетесь? Вы ж на этом собаку съели, да?
– А как мы предохраняемся? – серьёзно спросила медсестра, Казанцев прислушался к её голосу и вздохнул – умницу Лену Максимову недавно бросил муж. – Отсутствием партнёра мы предохраняемся. Лучший способ на свете.
– Знаете, одна моя знакомая, логопед, мама четырнадцатилетнего подростка, на полном серьёзе доказывала мне, что онанизм, ранний секс и частый секс в любом возрасте вредны, потому что в организме у мужчины сперма заканчивается. Видимо, она представляет этот запас в виде ведёрка, невозобновляемого ни при каких обстоятельствах.
Казанцев прыснул от смеха и закрыл себе рот ладонью, но тут из процедурной показался белый медицинский колпак, Константин резво вскочил и в три шага очутился в ординаторской.
– Всё, девчонки, наш Фёдрыч все ваши тайны разузнал! И сидел же так тихо, шпион.
Женщины громко рассмеялись, наперебой заговорили о недавно пережитых родах. В этот момент дверь открылась и медсёстры из детского отделения принесли малышей на вечернее кормление. И сразу забылся разговор, ушли в небытие истории, мамы с улыбками смотрели на своих карапузов, в отделении стало как-то торжественно тихо и только редкие счастливые вздохи прерывали эту тишину.
***
Телегина повесила очередной снимок на негатоскоп и замерла. Затем опустила глаза на стол и внимательно прочла направление. Девушка, балерина, твою мать с этими балетными. Жалоб нет, профосмотр. Вот тебе и профосмотр. Блин, туберкулёз!
– Иринка, смотри сюда. Что думаешь?
Ира оторвалась от монитора, несколько раз моргнула и уставилась на снимок:
– Странные тени какие-то, Лилия Анатольевна. Уж слишком четко расположены.
Телегина непонимающе посмотрела на помощницу и неожиданно сделала шаг в сторону, а затем отошла от стола, склонила голову и прищурилась.
– Ну я сейчас ему задам, – пробурчала она и громко позвала: – Са-а-аш, а ну пойди сюда. – На её ничего доброго не предвещающий голос в ординаторскую заглянул дежурный лаборант и преданно уставился на заведующую. Телегина хмыкнула и вкрадчиво поинтересовалась: – У тебя в училище по анатомии что было?
– Отлично, Лилия Анатольевна.
– Прекрасно, тогда ты наверняка сможешь мне объяснить, что это за орган такой у молодой девочки под названием... Гуччи?
– Не понимаю, – нахмурив лоб пробормотал парень и перевёл взгляд на хихикающую Иру.
– Иди сюда. Да иди, иди, не бойся, я сегодня добрая. Что на лёгких написано?
Лаборант уставился на снимок, потом тихо выругался и честно признался:
– Я же её спросил – есть рисунок на майке, она мне – не-е-ет, звезда балетная! Она стеснялась передо мной разоблачаться, вот и оставила себе маечку на бретельках. Кто же знал, что у неё на той майке стразы, Лиль Анатольна!
Телегина с силой поставила штамп на направлении, сунула в руки лаборанту и повернулась к улыбающейся Ирине:
– Вот такой у нас сегодня туберкулёз от Гуччи, Иринка Викторовна.
– Да, чего только не бывает на работе.
Телегина усмехнулась и пожала плечами:
– Только ли на работе? Я вчера разогревала курицу в микроволновке, так и выдала по привычке: «Не дышать». Чего ты смеёшься? Я не представляю, как ты ещё в сознании находишься! Работа, сынишка маленький, дом, родителям помочь надо.
– А разве у вас по-другому было? – Ира пожала плечами и криво улыбнулась. – У меня, Лилия Анатольевна, кругом умная техника в доме, а у вас, как и у моих родителей, такого не было. И стирали руками, и готовили всё сами, не покупая полуфабрикатов в магазине, и за детьми сами смотрели, и работали, ещё время для развлечений находили, разве не так?
Лилия Анатольевна по мере перечисления трудностей молодости улыбалась всё шире, потом плюхнулась в кресло и завела руки за голову, откинувшись на спинку и глядя куда-то вдаль. А ведь права эта девочка, во всём права! Всё успевали, и поработать, и отдохнуть, и с друзьями встретиться, и поругаться. А потом мирились, да как сладко мирились... А нынче и сын вырос, и дом полная чаша, работы, конечно, много, но как-то ничего не хочется. Пришёл домой, дверь закрыл и всё. А ведь раньше эта самая дверь не закрывалась. То Федины приятели забегут, то её подружки с бутылочкой винца заявятся, а то и пир на весь мир закатят. С анекдотами, историями смешными, воспоминаниями, даже с разбором клинических случаев бывало. А ведь некоторых тех приятелей уже и нет, болезни не щадят и врачей; кто-то уехал, не выдержав
