Слова Хранителя были не вопросом, а констатацией факта, и Кирану нечего было возразить в ответ. Он потер виски. Пульсирующая боль поселилась в голове принца во время заседания Совета и с тех пор не утихала.

– Предоставь мне доказательство ее невиновности, и я освобожу ее.

Ли молчал. Они достигли лестничного пролета и поднимались по ступенькам бок о бок. Двое гвардейцев шли впереди них, еще трое – позади. В эти дни Киран находился под постоянным наблюдением. И то, что ему все еще разрешалось спать в своей постели одному, граничило с чудом.

– А что, если кто-то другой признается в убийстве? – спросил Ли, понизив голос до шепота. – Тогда ты сможешь ее отпустить?

– Она не позволит тебе пройти через это. Скорее всего, она останется в камере вместе с тобой.

Хранитель фыркнул.

– Я говорю не о себе, а о полукровке. Дай мне немного времени, и я добуду тебе признание, необходимое для того, чтобы отпустить Зейлан.

Киран задумался над ответом, потому что ни одно решение не могло быть принято необдуманно. Наконец двое мужчин и их свита оказались перед закрытой дверью. Гвардейцы выстроились у входа. Киран посмотрел на Ли и едва заметно кивнул. С надеждой, что вмешательство Хранителя в дела фейри не будет иметь последствий.

– Я позабочусь об этом.

– Благодарю.

– Это все?

– Пока – да.

Ли отвесил поклон и поспешил прочь. Киран посмотрел ему вслед. Пепельные, почти белые волосы мужчины практически сливались с цветом каменных стен дворца, в то время как его одежда резко выделялась на фоне светлой породы. Ли исчез из виду, и только тогда принц обернулся.

– Я не хочу, чтобы меня беспокоили, – обратился он к гвардейцам и постучал в дверь.

– Войдите, – ответил голос изнутри.

Киран толкнул дверь и вошел в комнату, которая была ему так же знакома, как и его собственная спальня. Взгляд принца тут же метнулся на кровать в центре помещения. Простыни были скомканы, но постель была пуста.

– Лекарь запретил тебе вставать самостоятельно, – упрекнул Киран.

– Лекарь говорил, что мои раны заживут через несколько дней. Кажется, он не всегда бывает прав, – ответил Олдрен.

Он сидел в кресле у окна и наблюдал за попугаями в вольере, которых Киран принес ему после того, как мужчина пришел в сознание. Одна из птиц суетливо чистила оперение, и легкое красное перышко плавно опустилось на пол.

– А может быть, твои раны не заживают оттого, что ты постоянно нарушаешь постельный режим? – Киран устроился в свободном кресле напротив Олдрена, разглядывая своего старого друга.

Его светлые волосы плавно спадали с плеч. Кольца, которые он обычно вплетал в локоны, исчезли. Кожа фейри была бледной, но уже не такой полупрозрачной, как несколько дней назад. Друг Кирана находился на пути к выздоровлению, и для принца не могло быть более приятного осознания. Отец. Мать. Теперь Тиган, а в некотором смысле и Фрейя. Все они покинули его. Что бы только он делал, если бы от него ушел и Олдрен? Долгое время дела у раненого фейри были плохи. Магический клинок, вонзившийся в спину Олдрена, едва не задел его сердце.

Очнувшись от потери сознания, Олдрен какое-то время не мог пошевелить ногами. Со временем чувствительность конечностей вернулась. Но, чтобы передвигаться, советник по-прежнему использовал костыли, и никто не знал, сможет ли фейри когда-нибудь стать полностью здоровым, потому что каждый организм восстанавливался по-разному. Киран, к примеру, оправился от своих травм быстро; на теле остались только шрамы. Время от времени его лишь беспокоили ноги, напоминая принцу о том, как он голым пробирался сквозь магический огонь.

– Как поживаешь? – спросил Олдрен. Травы, которыми целитель поил советника, сделали взгляд его голубых глаз затуманенным и хмурым.

Киран усмехнулся.

– Разве не я должен задавать тебе этот вопрос?

– Ты знаешь, как у меня дела. Думаешь, я не заметил, что ты приказал докладывать тебе о моем состоянии два раза в день? Ну, рассказывай, как ты себя чувствуешь после казней?

– Это было ужасно. И знаешь, что хуже всего?

Олдрен покачал головой.

– Я никак не могу избавиться от ощущения, что это не Тиган. Да, улики говорят против него, и мы не нашли ни одного доказательства, свидетельствующего о его невиновности. Тем не менее… – Киран облокотился на колени и сцепил руки, пытаясь упорядочить мысли. Вопли и требования горожан все еще звучали у него в ушах, и голова его кружилась. Бывали дни, когда он совсем не был уверен, какие слова действительно были его собственными, а какие – навязаны ему извне. – …я никак не могу избавиться от этого чувства.

– Я знаю тебя, Киран. Ты всегда веришь в лучшее. Тиган нравился тебе. Конечно, тебе не хочется обвинять его во всем, но чем быстрее ты примешь этот факт, тем лучше. Смотри вперед. Ты нужен своему народу. – Он улыбнулся. – Ты нужен мне.

– А мне – ты, – ответил Киран. – Поправляйся быстрее.

– Я делаю все возможное, – улыбнулся Олдрен. – Как ты справляешься с Онорой?

Киран пожал плечами.

– Могло быть и хуже. Она уже не такая язва, как раньше. И меня это беспокоит.

– Ерунда. Она просто пытается помочь тебе, и как бы жестоки ни были обстоятельства, может быть, и в них все же есть что-то хорошее, – размышлял Олдрен. – Это может стать новым началом для вас обоих. Просто не думай так много. Для этого существует Совет. Мы поддержим тебя.

– Я хочу попробовать.

– Не хочу больше ничего слышать. Есть вести от Фрейи? – спросил Олдрен. Советник просунул руку сквозь решетку вольера в попытке погладить одного из попугаев, но тот клюнул его пальцы. Олдрен поспешно отдернул руку и окинул птицу хмурым взглядом.

Киран подавил смешок.

– Нет, я пока ничего не слышал о Фрейе, – ответил он на вопрос Олдрена. На следующий день после церемонии его сестра уехала и вернулась в Тобрию. Он не хотел отпускать ее, но с нападением и убийством матери было слишком много неопределенности. И, будучи человеком, сейчас она вряд ли была бы в Нихалосе в безопасности. А если бы с ней что-то случилось, Киран был бы просто убит горем. Поэтому он отослал ее вместе с Ларкином с просьбой написать ему, как только она благополучно прибудет в Амарун.

– Наверняка ее письмо скоро придет.

Исполненный надежды, Киран кивнул. Тогда у него, по крайней мере, будет одним беспокойством меньше. Впрочем, передать сообщение из Тобрии в Мелидриан было совсем не просто. Существовало множество способов потерять письмо по пути.

– Тебе пора, – сказал Олдрен. Он выпрямился в своем кресле и схватился за трость, рукоятка которой была вырезана в форме головы ворона.

– Почему?

– Ты выглядишь усталым, а завтра ты еще до завтрака встречаешься с писцом, чтобы просмотреть протоколы последних заседаний Совета.