– Завтра, – сказал конь, – я принесу тебе уши Раджи Ганеша.

– Одного будет вполне достаточно, иначе, потеряв оба уха, он оглохнет, а это плохо.

– Вовсе нет. Он заслуживает того, чтобы ему отрубили голову. Он – предводитель заговорщиков. Мне все про него известно. Он хочет убить премьер-министра и короля.

– Так ты все знаешь… Тогда зачем ждать до завтра? Почему не пойти и сейчас же откусить ему левое ухо? И пожалуйста, возьми меня с собой.

– Хорошо, – ответил конь, – но сначала ты должна пойти к премьер-министру и сказать ему, что к завтрашнему дню нужно приготовить стойла для пяти тысяч лошадей и темницу для пяти тысяч пленных. Скажи ему еще, что Страх прекратил голодовку.

Конфетка не решилась поговорить с премьер-министром. Вместо этого она с большим трудом написала записку, в которой сообщала, что собирается отправиться вместе со Страхом, а также о том, что нужно подготовить пять тысяч стойл для лошадей и пищу для пяти тысяч пленных. Потом девочка надела бриджи для верховой езды, сапоги и незаметно проскользнула в конюшню.

Едва она села в седло, Страх как стрела вылетел из стойла и понесся прямо в лагерь мятежников. Здесь он остановился у палатки Раджи Ганеша и тихонько заржал. В ответ послышалось ржание пяти тысяч лошадей мятежников – они признали священного коня своим вожаком.

Раджа Ганеш вместе с другими вождями выскочил из палатки посмотреть, что случилось. Увидев девочку в своем лагере, он не поверил своим глазам – ведь она была той наградой, которую он жаждал заполучить.

– Само Провидение послало ее мне! – закричал предводитель заговорщиков. – Теперь, друзья, самое время сбросить с трона этого молокососа. Я возьму в жены Конфетку и буду править страной от ее имени. Снимите ее с седла! Иди же сюда, Конфетка! Иди в мою палатку! Возрадуйтесь, друзья!

Но тут Страх заржал, и радость Ганеша сменилась ужасом – пять тысяч лошадей мятежников тут же встали на дыбы, сбросили своих всадников, а затем схватили их зубами за пояса. Через минуту лишившийся уха Ганеш, захваченный в плен своей собственной лошадью, увидел, как огромный табун во главе со Страхом уносится в сторону Чампы.

Так, благодаря священной лошади по имени Страх, был предотвращен государственный переворот.

– Ты – самый лучший конь на свете, – сказал юный король Страху, украшая его шею венком из ароматных цветов. – И заслуживаешь всего самого лучшего.

Тем же вечером весь город был украшен в честь священного коня. Фейерверки и музыка не стихали всю ночь. Премьер-министр произнес на главной площади столицы длинную прочувствованную речь, которую закончил так: «Первая дама нашего государства, Махарадж-Кумари Шримати Нарайяна-Датта Радж-Раджендра-Нандини Суварна Дева-Прийя и прочая, и прочая, называемая также Конфеткой, подтверждает, что священная лошадь наделяет своего всадника мудростью, проницательностью и даром предвидения… Да здравствует Страх, наш священный конь!»

Хотя Гокул-трудяга жил в деревне неподалеку от Бенареса, он никогда не бывал в этом священном городе на реке Ганг. Ему даже не приходила в голову мысль выйти за пределы деревни или поля, которое он обрабатывал.

– Это же ненормально, – говорили его друзья и обвиняли надзирателя в том, что он слишком мало платил Гокулу и тот не мог позволить себе время от времени повеселиться в городе.

– Это не моя вина, – оправдывался надзиратель. – Гокул предпочитает получать плату не деньгами, а вещами и продуктами.

И это была правда: Гокул упрямо желал получать плату за свой труд зерном и полотном в количестве достаточном, чтобы прокормить и одеть семью и его самого. Когда Гокулу что-то требовалось, он предпочитал получать желаемое путем обмена.

– В городе, – объяснял надзиратель, – все хотят получать за свой товар только деньги, а наш Гокул, боюсь, давно позабыл об их существовании. Он, наверное, не помнит, когда в последний раз монету в руках держал. Знаете ведь его присказку: слова «богатство» и «бедность» с одной буквы начинаются. Я же не могу заставить его измениться.

– Но тебе все равно придется что-то придумать, – настаивали друзья Гокула. – Он здоров и силен, но если не будет время от времени отдыхать, превратится в развалину.

И вот однажды надзиратель отозвал Гокула в сторону, дал ему десять сверкающих серебряных рупий и посоветовал взять выходной.

– Что за глупость? – воскликнул, рассердившись, Гокул. – Я здоров как бык, почему вы лишаете меня работы?

– Послушай-ка, Гокул, – сказал надзиратель, – я вовсе не собираюсь лишать тебя работы. Просто ты так усердно работал, что я даю тебе в награду десять рупий и выходной. Завтра можешь не выходить в поле, иначе нам с тобой достанется на орехи от твоих приятелей.

– Но что я буду делать весь день? И на что мне потратить эти рупии?

– Ради бога, отправляйся в Бенарес и купи что-нибудь своей жене Ганге. Вот увидишь – не успеешь оглянуться, как рупии разойдутся.

Гокул поблагодарил надзирателя и вечером поспешил домой к жене.

– Посмотри-ка, Ганга, – сказал он, протягивая ей серебряные рупии. – Это для тебя!

Радость женщины не знала границ, она тут же позвала детей, чтобы и они порадовались вместе с нею.

– Теперь, – сказал Гокул, задумчиво разглядывая блестящие монеты, – нужно решить, что с этими деньгами делать. Завтра у меня выходной. Если не возражаешь, я пойду в Бенарес и куплю что-нибудь тебе и детям. Что бы ты хотела?

Ганга произвела быстрый подсчет: четвертую часть следовало пожертвовать храму, а остальное можно было пустить на подарки.

– Но какие подарки? – спросил Гокул. – Что мне купить? В Бенаресе можно найти все что угодно, хоть слона.

– Боже мой, – воскликнула Ганга, – я думала, ты уже изучил мои вкусы. Я хотела бы новое сари. Бенарес славится своим шелком, купи мне отрез самого лучшего шелка.

– А мне коня и меч! – закричал сын Сису.

– А мне, папочка, привези красный платок и золотые сандалии, – попросила маленькая дочь Бина.

– Хорошо, – ответил Гокул, целуя детей перед сном. – Завтра вечером получите свои подарки.

Хотя Бенарес был всего в паре часов ходьбы от деревни, Гокул встал на рассвете, прочел утреннюю молитву, взял крепкий посох и отправился в путь.

Первое, что привлекло его внимание в священном городе, были сверкающие купола и башни. Потом он, широко распахнув глаза, уставился на широкие каменные ступени на левом берегу Ганга. Дворцы Бенареса, казалось, были возведены не людьми, а великанами. Идя по узким улицам, обрамленным красивыми домами с балконами, он достиг храма, постоял некоторое время в благоговейном молчании, а затем набрался храбрости и спросил у почтенного служителя разрешения войти внутрь и вознести молитву.

– Войди, сын мой, – ответил старик, – и соверши свое пожертвование, ибо говорится в священных книгах: «Молитва открывает человеку путь в рай; пожертвование приводит к райским вратам, но врата эти откроются лишь человеку щедрому». Заходи, сын мой, и вознеси молитву.