Через десять минут поезд «Сухуми – Москва» отошел от перрона.

Договор с шабашниками

Шитик нарочно поставил трейлер перед самым входом в гостиницу «Тбилиси».

Володя посмотрел на часы:

– Наверное, уже у себя. Десять. Вы оформляйтесь, я поищу бригадира.

– Что они вообще делают? – спросил Шитик.

– Точно не знаю. Кажется, мастерят сауны.

– Откуда приехали?

– Из России. Или из Прибалтики, точно не знаю. Но сами русские. Через неделю уезжают. Что, искать?

– Ищите. Найдете – спускайтесь прямо сюда. И ждите. Когда подойду и начну договариваться, уходите. Вот четвертак, за беспокойство.

Спрятав двадцатипятирублевку, Володя ушел в гостиницу. Шитик и Клюй взяли сумки и пошли туда же.

В гостиницу устроились без труда. Дежурная и глазом не повела на липовые паспорта.

В номере Шитик сказал:

– Если хотим, чтоб было чисто, шабашникам придется дать штуку. Так что скидываемся по пятихатке[12].

Взял у Клюя пятьсот рублей, добавил свои. Бросил:

– Смотри, чтоб не кемарить… Все же сумки. Понял?

– Будь спок, не засну.

– Посиди, я быстро…

Володя уже стоял около трейлера. Рядом, докуривая сигарету, переминался с ноги на ногу невысокий белобрысый человек. Увидев Шитика, бросил окурок. Настороженно оглядел подошедшего.

Володя тут же сказал:

– Бригадир. Договаривайтесь, я отойду. – Отошел в сторону.

Шитик спросил:

– Много вас здесь?

– Допустим, пятеро. Со мной. А что?

– Видишь этот рыдван?

Бригадир мельком взглянул на трейлер:

– Вижу, и что дальше? Разгружать?

– Он пустой. Нужно его разобрать на мелкие части. И оставить на свалке.

Бригадир посмотрел на Шитика, моргнул:

– В каком смысле разобрать?

– В простом. Размонтировать.

– Шутишь? Он же почти новый?

– Никаких шуток. За работу плачу штуку. Аванс – пятихатка. Остальное после выполнения. Причем сделать нужно сегодня. До ночи.

– До ночи?

– Да, чтобы мы могли проверить.

С минуту бригадир рассматривал землю. Поднял голову:

– А… как насчет инструмента?

– Инструмент есть.

– Д-да… штука… Вообще-то работа этого стоит. Минуты три подождать можете? Посоветуюсь с ребятами.

– Только быстро.

– Ясное дело. – Бригадир исчез. Когда же минут через десять вернулся, с ним уже была вся бригада. Отвел Шитика в сторону, предупредил: – Учтите, с работой справимся часа через четыре. Не раньше. Устроит?

– Устроит. Наш номер двести пятнадцать. Второй этаж. Как закончите, постучите. – Отсчитал пятьсот рублей. – Аванс. Остальное после проверки. Номера снимите и разбейте. Бортовой замажьте. Ясно?

– Ясно. А ключи?

– Ключи, инструмент, все в машине.

– Мелочь от машины можно взять? Колеса, приборы?

– Берите.

– Понял. – Бригадир пошел к своим. Остальное Шитика не интересовало.

Поднявшись в номер и бросив Клюю: «Кемарим, у нас часа четыре…» – он запер дверь и рухнул на кровать.

Разбудил Шитика осторожный стук в дверь. Проснувшись, он подтянул к глазам светящийся циферблат – половина третьего. Пересилив себя, встал. Подошел к двери, спросил тихо:

– Кто?

– Я… Бригадир… Проверять будете?

– А-а… Да-да… Сейчас. Подождите. – Растолкал Клюя: – Запрись. Я скоро.

Руки стоящего в коридоре бригадира были выпачканы мазутом. Увидев Шитика, бригадир кивнул:

– Такси внизу.

У вынесенной в предгорье промышленной свалки такси остановилось. Вместе с Шитиком бригадир подошел к краю полого спадающего вниз отвала. В лунном свете с трудом, но можно было разглядеть кузова разбитых машин, прутья металлоконструкций, горы мусора.

– Видите? – показал бригадир. – Вон он, прицеп. В самом центре.

Вглядевшись, Шитик увидел серебристый кузов без колес, судя по всему, сброшенный с откоса. Чуть поодаль виднелась кабина. Вернее, то, что от нее осталось.

– Вижу. Номера сняли?

– Сняли. Бортовой закрасили, как вы сказали. Спустимся? Тут легко, я покажу.

– Не надо. Вижу, наш. Где колеса? Взяли себе?

– Себе. Приборы тоже. Ну и кое-что еще. Не возражаете?

– Да нет. Ладно, везите назад.

Вернувшись вместе с бригадиром в гостиницу, Шитик передал ему еще пятьсот рублей.

Утром Шитик и Клюй без особых хлопот добрались до вокзала и сели в шестичасовой скорый. Как только поезд отошел от перрона, облегченно вздохнули: впервые за двое суток они могли отоспаться по-настоящему.

Два дня на Сашкиной даче пролетели незаметно. Стояла отличная погода. Каждое утро я брал этюдник и уходил к «Рыболову Сенежья». Устраивался нарочно с той стороны, где глухой забор заменяла стальная сетка, – чтобы видели отдыхающие и сторож. Видела меня и собака, не раз заинтересованно смотревшая из-за сетки в мою сторону.

Стоя перед этюдником в одних плавках, я писал примерно до полудня, не спеша работая акварелью. Когда жара становилась невыносимой, откладывал кисть и нырял в озеро. Плавал до изнеможения, заплывая чуть ли не до середины, вода была мягкой и теплой. Возвращаясь на берег, бросался на покрывало, обсыхал и снова брался за кисть.

Завтракал я плотно, но часам к трем меня все равно охватывал безумный голод. При первых же его признаках уходил на дачу и начинал готовить обед. Точнее, жарить картошку с ветчиной, а также мыть помидоры и огурцы и резать хлеб. Затем устраивался на веранде за столом и уничтожал все в считанные минуты.

Надо сказать, эту вынужденную скуку я переносил довольно легко. Конечно, я жалел, что не могу хотя бы позвонить Алене, но в то же время понимал – короткая разлука будет полезной. Во-первых, хоть чуть-чуть отрастут волосы, во-вторых, окончательно пройдут красные пятна, все еще украшавшие мою шею.

Сашка привез меня на Сенеж с пятницы на субботу. Обещал приехать через два дня, то есть в воскресенье вечером. Но в воскресенье он не появился, так что вечер у телевизора мне пришлось коротать одному.

В понедельник я встал рано. Пробежав несколько кругов вокруг дачи, принял душ, затем, растираясь после душа, взглянул по привычке в зеркало и облегченно вздохнул. Наконец-то… Сашка не обманул: кожа на моем лице снова была девственно чиста. Все до одного покраснения бесследно исчезли.