Ливень всё хлестал и хлестал. Я страшно устал.

С наступлением ночи ветер ещё усилился. По телевизору и по радио передавали, что область низкого атмосферного давления, пришедшая из тропиков, близ побережья Канто[3]набрала силу и преобразовалась в тайфун. Из своей комнаты на втором этаже я смотрел на бушующее море, прижавшись лицом к оконному стеклу. Время от времени мощные струи ливня со стуком ударяли в стеклянную дверь и уносились прочь.

Море скалило белые клыки. И следа не осталось от той ласковой морской глади, что сияла здесь в разгар лета. Море будто взбесилось. Нынче ночью оно было грозным и враждебным. Утром море меня предало, привело меня к позорному поражению. А теперь оно с рёвом бросает мне вызов.

Я открыл дверь и вышел на балкон, принимая вызов моря, подставил тело ветру и дождю. Я хотел убедиться в самом себе.

Разумеется, я тут же промок до нитки. Косой дождь с размаху больно сёк меня крупными каплями. Ветер валил с ног. Стараясь не упасть, широко раскрытыми глазами я хмуро вперился в морскую даль. Казалось, что неистовство ветра и ливня будет продолжаться бесконечно, но мгновение спустя буря внезапно прекратилась. Я всё так же угрюмо смотрел в бескрайний тёмный морской простор, будто стараясь вновь увидеть во мраке все злоключения последних суток. Если же их не имеет смысла и вспоминать, то, может быть, бушующее море просто сотрёт их из моей памяти.

Что же я натворил за последние два дня? Что со мной приключилось? Я старался припомнить всё. Как Она читала книжку под зонтиком на пляже. Как я плавал. Как этот тип прибыл на своей ярко-красной спортивной машине. Как я стал тонуть. Как я увидел светловолосую маленькую девочку. Как я раздавил в ладони краба. Как я ночью на мысу стрелял из ружья. Как коснулся губами Её губ. Как потом затеял драку с тем парнем. Я мог вспоминать и вспоминать, нанизывая контуры событий. Вот только образы все были слишком зыбкие и нечёткие. Какие-то недостоверные. Я, например, не мог вспомнить, какое лицо было у той светловолосой девочки. Даже те красные капли крови у Неё на груди уже вспоминались с трудом. Это стало меня раздражать.

Наверное, и для Юкибэ, как сейчас для меня, действительность представала в каких-то смутных, расплывчатых образах. Хотя нет, наоборот, для неё, наверное, действительность всегда была совершенно конкретна и предметна. Видимо, потому-то Юкибэ бросила школу и ушла из дому. Потому что ей всегда было ясно, кто её враг, с кем сражаться. Но почему же всё-таки мой взор застилала пелена и я не мог ничего отчётливо рассмотреть?

Мне хотелось развеять эту пелену выстрелом из ружья. Может быть, мгновенная вспышка преобразит зыбкую и ненадёжную действительность в нечто твёрдое и неизменное. Может быть, она высветит, что мне надо делать.

Я вернулся в комнату. Вода текла с меня на пол, но я, не обращая ни на что внимания, открыл стенной шкаф и достал ружьё. Перед тем, как вложить патроны, прицелился в сторону моря. Хотелось выстрелить туда, в тёмное бурное море, в эту невидимую пелену… Нервы были на пределе, и все мои чувства были обострены. Наверное, потому я и уловил небольшую странность. Разница была совсем невелика, но я её почувствовал: ружьё было тяжелее, чем обычно.

Может быть, оно уже было заряжено? Нет, едва ли. Помнится, вчера, когда я стрелял на мысу, после этого больше ружьё не заряжал. На всякий случай я отогнул стволы и проверил — патронов в них не было. Зато я обнаружил, что оба дула чем-то забиты изнутри с торца. Это был свинец! По спине у меня пробежали мурашки. Если бы я не посмотрел и зарядил ружьё как обычно, оно бы наверняка взорвалось у меня в руках и меня бы убило.

Постепенно панический страх улёгся. Вместо этого во мне поднялась тёмная злоба: кто же это мог сделать?!

Это он!

Точно этот тип — больше некому. Без сомнения, он.

Теперь я знал, в какого врага нужно метить. Действительность всё ещё была расплывчата, но враг уже явственно обозначился. Он-то и есть мой враг.

Я достал ёрш, прочистил стволы, освободив их от свинца, и неторопливо вложил патроны. Руки у меня немного тряслись, но не от страха, а от ненависти. С ружьём в руках я спустился по лестнице.

Свет в гостиной был погашен, но у него в комнате горела лампа. Я без стука распахнул дверь. Сидя на кровати, он с удивлением посмотрел на меня и увидел ружьё.

— Что это ты с таким опасным предметом разгуливаешь? — произнёс он.

Из дверного проёма я угрюмо смотрел ему прямо в лицо. Правая рука у него была забинтована. Эта белизна воскресила в моей памяти все события, случившиеся днём. Когда я его ударил, он отлетел, разбил стекло. Осколок вонзился ему в руку. Потекла кровь. Её укоризненный взгляд. А потом его кровь, запачкавшая её грудь…

— Я тебя убью, — сказал я, прицеливаясь в него из ружья.

От страха он изменился в лице.

— Прекрати глупые шутки! — сказал он дрожащим голосом. — А если бы оно было заряжено?!

— Оно заряжено. И я тебя сейчас убью.

— За что?! Зачем это тебе?!

— Сам должен понимать.

— Нет, я совершенно не понимаю. Я знаю, что ты меня недолюбливаешь, но неужели ты меня только потому хочешь убить?

— Ты попытался меня убить — за это я тебя убью!

— Я хотел тебя убить? Как ты можешь говорить такие глупости?! Я же друг твоего покойного отца. И при этом зачем мне тебя убивать?

— А что, разве не ты забил стволы свинцом, чтобы ружьё взорвалось и меня убило?!

— Забил свинцом стволы? Не понимаю, о чём ты говоришь. Я к твоему ружью не прикасался.

— Врёшь!

— Я не вру. Ты для меня всё равно, что мой собственный сын. И отец твой просил меня о тебе позаботиться. Неужели я стал бы тебя убивать?!

— А кто же тогда забил стволы свинцом?

— Понятия не имею. Только не я.

— Больше тут никого нет. Если не ты…

— Но есть ещё она, — тихо сказал он.

Что?! Она?! Я весь похолодел содрогнувшись и почувствовал, как кровь отливает от лица. Но не потому, что я поверил ему. Просто от его слов Её образа вдруг коснулось мрачное понятие «убийца».

— Это не она! — воскликнул я. — Как же это может быть она?!

— Но ведь если это не я, то кроме неё некому, — сказал он рассудительно и сухо.

Но я запальчиво возразил:

— Враньё! Это ты! Твоя работа! Утром, когда я тонул, ты же отвернулся как ни в чём не бывало! Бросил меня погибать!

— Да нет же! Я уже видел, что рыбаки тебя заметили, плывут на помощь и теперь всё будет в порядке, так что больше можно ничего не делать. К тому же я плавать не умею.