«Если что, скажу, что ошиблась палатой», – подумала она, оставляя себе лазейку для отступления.

– Привет, вот уж кого не думал увидеть… – вдруг сказал он серьезно.

– Господи, слава тебе! – выдохнула она и заплакала.

– Что жив?

– Что меня узнал! Извини…

– Я тебя на всю жизнь запомнил! – ответил он и, как показалось Маргарите, даже слегка улыбнулся уголком рта.

– Я рада. Я так рада, что ты жив! – вложила в эту фразу всю свою душу Маргарита.

– Как узнала, что я здесь? – спросил Федор, не отрывая от нее взгляда своих темных красивых глаз.

– По телевизору, в новостях было… Я все это время думала и настраивалась прийти… я не знала, будешь ли ты рад? Я не хотела навредить твоему самочувствию…

– Понятно, – вздохнул он, а Рита не могла оторвать глаз от его плеч, рук и лица.

– Не смотри на меня так, я начинаю комплексовать. Словно я мумия или покойник. У меня всего лишь компрессионный перелом позвоночника и ушиб головного мозга.

– Всего лишь? – удивилась она. – А звучит весьма страшно.

– Ерунда, при росте в сто девяносто сантиметров можно и сложиться на два сантиметра, – уже явно улыбнулся он. – Буду метр восемьдесят восемь… Женщин меньше у меня не станет, будь уверена, я беру их не внешностью, а ты так ничего и не поняла…

– Сложиться? – дрогнувшим голосом спросила Маргарита и присела на край его кровати.

– Два позвонка раздробились… Что-то вставили в спину, и вот корсет надолго, но надеюсь, не навсегда. Ты на меня не смотри жалостливыми глазами, я – счастливый человек! Не каждому удается выжить в авиакатастрофе! Мы ведь уже взлетели и вдруг рухнули… Самолет небольшой, двигатель отказал… – Кадык на его шее дернулся.

– Я рада, что ты выжил. Честно, – взяла его за руку Маргарита.

– Рита, я не успел даже испугаться. Вся моя жизнь перед глазами не пронеслась, просто рухнули, и все… Удар, и темнота. Это на самом деле страшно, – признался ей Федор.

– Простите меня, мы так расстались нехорошо, – сказала Маргарита, постоянно сбиваясь, обращаясь к нему то на «ты», то на «вы».

– Сам козел! Пришел вроде помочь и психанул! Будь оно неладно – мое уязвленное самолюбие. Обещал помочь и…

– И помог! Лев Валерьянович отдал мне какой-то странный гонорар, – сказала она.

– Все-таки отдал. Молодец! А я переживал, с виду он такой прохиндеистый. Извини меня тоже, психолог, – посмотрел он на нее своими темными глазами.

– Я тут гостинцев принесла, – скосила глаза на холодильник Маргарита, чувствуя смущение.

– Не стоило утруждаться! Здесь забито все до отказа! Уже нанесли все кому не лень, – ответил Федор. – Ты на меня так смотришь… что, совсем плохо выгляжу?

– Да, выглядите не ахти, но для человека, получившего второй шанс, может, и ничего, – смутилась она.

– У меня руки и ноги действуют, я не парализован, – сказал ей Федор. – Просто вот неудобство с этим оборудованием, – обвел он глазами приборы, к которым был присоединен.

– Я рада. Надеялась, что с вами не случилось ничего непоправимого. Вроде и не знаю вас совсем, а как будто много лет знакомы, – призналась Маргарита.

– Не поверишь! У меня такое же чувство, – засмеялся Федор и через некоторое время спросил: – Похоронила подруг?

– Кремировали. Да, все прошло уже. Я, конечно, еще не свыклась с мыслью, что у меня нет подружек, но придется смириться, я это понимаю.

– У тебя есть родственники? – спросил Федор.

– Нет, никого нет, – ответила Рита.

В палату заглянула звероподобная медсестра, которая устроила допрос Рите.

– Ваше время истекло.

– Да? Я и не заметила, что полчаса пролетело, – засуетилась Рита, но была остановлена Федей.

Он ухватил ее за руку. Его ладонь была в этот раз холодной, просто ледяной:

– Постой! – Он обратился к медсестре: – Антонина, ты чего это так с моими гостями обращаешься?

Женщина стушевалась.

– Так я о вашем здоровье, Федор Арленович, забочусь. Заведующий разрешил посещения не больше пятнадцати минут. А я дала вашей секретарше полчаса. Нечего вам сейчас напрягаться, успеете еще.

– Секретарше? – прищурился Федор.

– Вот этой даме, она так представилась, – кивнула Антонина.

– Так вот, Тоня, эту даму зовут Маргарита Олеговна, и пускать вы ее должны ко мне в любое время суток и на то количество времени, которое мы сами определять будем. Это понятно?

– Понятно. Как скажете! – зыркнула на Риту Антонина и испарилась из палаты.

– Жестко говоришь с медперсоналом.

– Я могу уйти в любой момент! Силой меня здесь не удержат. Кстати, Рита, ты не поможешь мне раздобыть костыли? Хоть какие. Мне, главное, выбраться отсюда, а там уж я подберу какие комфортнее и под себя конкретно, – попросил он ее.

– Я? Конечно, раздобуду, – согласилась Маргарита, удивляясь, что с такой просьбой Федор обратился именно к ней, уж с его-то командой. – Мне пора идти…

– Почему? Посиди еще со мной, мне одному скучно, – попросил Федя.

– Одному? Да к вам толпа, наверное, ходит. Я боюсь встретиться с вашей женой. Она может у вас потом спрашивать, кто это да зачем? Лучше я пойду. Я навещу вас еще и принесу костыли.

– Рита, успокойся! Нет никакой жены.

– Что значит «нет»? – удивилась она.

– На приеме у психолога я понял, что полный дурак в личной жизни. Я всё о работе, о работе и не обращал внимания на людей, которые находились рядом со мной. А ведь личная жизнь – это самое главное.

– Вы только сейчас об этом подумали? – удивилась Маргарита.

– Не поверишь – впервые! И ты мне в этом помогла. И хватит мне «выкать». В более тесной обстановке говорила мне «ты», и мне это больше нравится. А когда я попал в авиакатастрофу, моя жена не только не прилетела, она даже не позвонила мне. Позвонил мой адвокат. Мне было очень неловко с ним разговаривать из-за того, что я, дурак, живу с таким человеком. Моя супруга сразу же потребовала все мое имущество переписать на нее, даже не на сына, а на нее. Адвокат ей тактично намекнул, что я жив, а она – это пока, мол, она говорила с врачами, состояние тяжелое. К тому же у меня перелом позвоночника, я не смогу работать. Она требовала признать меня недееспособным! – Федор пошарил руками по одеялу, словно ища что-то.

Маргарита была потрясена.

– Это правда?

– Адвокат попытался объяснить ей, что я не повредился умом и признать меня недееспособным абсолютно невозможно. Тогда Верка устроила истерику, оскорбляла адвоката – уважаемого человека! Он даже в телефонном разговоре чувствовал себя неудобно передо мной, извинялся и желал мне здоровья. А я обрадовался, что он позвонил, хоть и чувствовал себя еще очень плохо. В следующий раз уже я позвонил ему и попросил подготовить документы на развод, на хороших для Верки материальных условиях, только бы никогда больше ее не видеть. Сын большой и сам способен выбрать, с кем ему оставаться, – сказал Федор.