ведь я помню, как удивился, когда увидел в базе Центра недостатки определённого вооружения. И раз Центр Охотников заказывает оружие напрямую у Империи, то вывод напрашивается сам собой.

Помимо всего прочего, Эдвард поведал мне о самых преданных союзниках Британцев, которые сто процентов впишутся в войну. Османская Империя. Не сказать, что Османы самые развитые и сильные, ведь ещё предки Императора дали им знатно прикурить, а на Чёрном Море устраивались натуральные баталии, ведь Османы хотели отобрать не только его, но ещё и ближайшие города. Севастополь, Краснодар, Симферополь в их числе. Там до сих пор памятники стоят героям войны. Суть же в том, что Бриты крепко держат Османов за яйца. Все технологии, которыми те владеют, принадлежат их… Союзникам. Очень долгое время, как мне объяснил Эдвард, Британцы постепенно поглощали и подминали под себя Османов. Навязывали им свои разработки, снабжали деньгами и развивали их инфраструктуру. Об этом все знают, но мало кто говорит, что Османская Империи по факту считается «колонией» Британцев.

Кто-то бы сказал, что провернуть подобное очень трудно, ведь для этого нужен постоянный контакт, беспрерывные поставки и полный контроль власти. Что ж, Испания давно в союзе с Бриташками. У тех есть бесперебойный пропуск к Гибралтарскому проливу, а за ним выход в Средиземное и Эгейское моря. Помимо всего прочего, Европейские государства находятся с ними хоть и в разнообразных отношениях, но не запрещают полёты над своей территорией. Вот и получается, что у Британцев связь с Османами не только по воде, но и по воздуху. Идеальный плацдарм, чтобы ударить с стороны юго-востока в сердце Империи, пока остальные начнут вторжение с севера и запада.

Мне не хотелось, чтобы люди сражались друг против друга. Война — это смерть и погибель всего живого, а чем больше человечество этого мира растерзает себя, тем проще будет Неназываемому. Уже сейчас, после рассказа Эдварда, я задавался вопросом: раз Сандр ведёт свою битву, то могли ли Эмиссары явится сюда? Ответ — да, могли. Их любимая стратегия — ослабление и дестабилизация мира. Сделать так, чтобы человечество не было готово к отражению нападения, когда легионы явятся для захвата. Посулами, обманом и хитростью они подкупают, либо подчиняют сильных мира сего, начав свою экспансию и подготовку к приходу хозяина. А раз многие точат зуб на Российскую Империю, то не воспользоваться этим шансом они не могли. Впрочем, это все мои догадки и доказательств нет. Пока хотя бы один из этих уродов себя не проявит, нельзя говорить наверняка. Вот только в одном я был уверен точно… Война не обойдёт стороной меня и мой дом. Османы двинутся к столице, и Царицын будет у них на пути. Это неизбежно, а значит, я вмешаюсь. Да что тут говорить… Я бы в любом случае вмешался, ведь если Российская Империя падёт, то погибнут мои близкие и всё то, что я создал.

— У тебя уже готов план? — сухо спросил я, наблюдая за восходом солнца.

— Намётки, да, — пожал плечами Эдвард. — Мой дядя очень умён, и чтобы всё сработало, придётся действовать… осторожно. Нахрапом переворот не устроить. В данный момент мне подчиняются трое из коллегии Совета, а также несколько адмиралов флота. Но это крупица в море.

— Ты уверен в их верности?

— Ха! — хмыкнул он и провёл рукой по волосам. — Насколько можно быть уверенным в тех, кого ты шантажируешь и держишь за яйца? Они предадут меня при любой возможности, но таковой у них нет и не будет.

Мне не нравился Эдвард. При любом другом случае я бы уже прикончил его, но в данный момент он полезен. Бороться лоб в лоб с мастодонтом в виде Туманного Альбиона, который поддерживает множество государств, банально глупо. У меня нет моих легионов и прошлой силы, чтобы ударить и направить человечество на борьбу против единственно верного врага. Придётся действовать тонко, хоть это мне и претит.

Стоило бы задать логичный и закономерный вопрос: а с чего я вообще поверил Эдварду? Он вполне мог обмануть меня, чтобы спасти себе жизнь и выиграть время, пока не разберётся с техникой Париса. Всё просто. Тело может солгать, как и разум, но не душа. Я заглянул в душу Эдварда и увидел, что он говорил правду. Во всяком случае, принц верил в неё и полыхал решимостью не допустить войны. Его резон прост, ведь когда дерьмо начнёт всплывать, он первый попадёт под раздачу. Из его ветки семьи остался лишь он один, и Король Британии попытается от него избавиться при любом удобном случае. Уже сейчас он знал, что ему дадут командовать одной из армий, которая выступит самой первой и попадёт под раздачу. От Эдварда банально хотели избавиться, сделать это с максимальной пользой и не замараться. Разумеется, он с таким не согласен и хочет жить, и если для этого нужно убить практически весь правящий род собственных родственников, то он сделает это и с улыбкой наденет корону.

Ему нужна была Лилит, с которой он хотел заключить эдакий союз. Её сила… Вот, что он желал, когда начнётся смена власти. Раз демоница смогла уничтожить «Фурий» и вырезать целый боевой род, то она могущественна. Логика проста, как пять рублей, и он был прав. Если Лилит войдёт в полное состояние Берсерка Инферно, то мало не покажется всем. Теперь же, когда Эдвард понял, кто именно правит балом и диктует условия, он начал сотрудничество со мной. Примечательно то, что он вполне мог попытаться сбежать или даже убить Безликих. Дар этого человека происходит от одной стервозной и бешенной суки, которая пусть и не показывалась в последние дни, но все равно мелькает в моей новой жизни. Да, у Эдварда тёмный дар. И да, он способен погружаться в План Теней. Вот только он не стал этого делать и решился на безумие, которое могло стоить ему жизни. В итоге же он дышит и сидит рядом, не скованный кандалами.

— Когда ты свяжешься со мной? — задал я вопрос, поднимаясь с крыльца.

— Через месяц где-то, плюс-минус, — задумчиво ответил он. — Нужно будет перешерстить некоторые моменты и убедиться, что моя липовая информация не ушла дальше аналитиков. Глава аналитического отдела Короны может заподозрить что-то, а как ты понимаешь, нам это не выгодно.

— Тогда поехали, — махнул я рукой, поманив его за собой. — Довезу тебя до Царицына, а дальше ты сам.

— Вы так любезны, Дмитрий Борисович, — оскалился британец