Но материально… Фаина знала уже достаточно много о заработках актеров, чтобы ясно представлять себе возможную свою судьбу без родительской опеки.

Не знаю почему, но этот момент — момент решения Фаины вопреки воли отца пойти по пути театрального творчества — биографами Раневской как-то смазывается. Вот, дескать, решила, и все.

Давайте представим реальную картину: девушка живет в весьма зажиточной семье, где к ее услугам служанки, отцовский пароход для прогулок и ни одной мысли заботы о завтрашнем дне. И вот ей хочется в театр. И она понимает, что она лишается всего и сразу: служанок, стола со вкусной едой, уютной спальни с лучшим чистым бельем. И ко всему прочему перспективы удачно выйти замуж.

Теперь вам стал чуточку яснее весь трагизм ситуации, который предстал при выборе Фаиной Фельдман ее будущего?

Отец отговаривал свою дочь как мог. Когда угрозы оставить ее безо всяких средств не помогли, он скрепя сердце вспомнил о детском комплексе Фаины и ее сегодняшнем недостатке: ты некрасивая и ты заикаешься. Кто тебя возьмет в театр?

Если мы вспомним то время, в которое в семье Фельдман происходили эти сцены, нам яснее будет позиция отца. Россия только что пережила первые большевистские волнения 1905 года. Началась Первая мировая война. И пусть жизнь в Таганроге практически не изменилась, но опытный Гирша Фельдман видел и понимал, что Россия стоит на пороге чего-то ужасного — изменения происходили в сознании людей. Атмосфера исподволь наполнялась не только всеобщим интересом к новому, но и откровенной ненавистью, цинизмом. Рушились устоявшиеся веками ценности. Уже то здесь, то там происходили дикие, ничем практически не оправданные крестьянские бунты, когда в огне пожаров в первую очередь горели дома помещиков и церкви. Это было немыслимо для православной России. Множились разговоры о черносотенских погромах, главной мишенью которых были именно богатые еврейские дома и кварталы. Близился час, и Гирша Фельдман это чувствовал, когда нужно будет думать не о выборе профессии, а о спасении своей жизни. Вот еще и поэтому он так остро противился отъезду дочери в Москву.

Но Фаину не смогли остановить ни уговоры матери, ни решительный тон отца. И она в 1915 году отправляется на поиски своего счастья в столицу империи.

Москва встретила Фаину как и всех, кто стремился сюда за тем же, — Москва не заметила очередную прибывшую. Город жил своей жизнью, в которой немалое место стала занимать война. И, наверное, именно она, война, была одной из причин того, что жизнь театров и всех прочих заведений, так или иначе связанных с культурой, бурлила. Было ли это страстной неосознанной попыткой русского общества, что называется, надышаться перед своей смертью — революцией? Вполне возможно. Как бы то ни было, театров было много и театры были востребованы.

Фаина Фельдман сняла себе небольшую комнату, немного обустроила свой быт. Несколько дней ушло на то, чтобы найти адреса всевозможных театральных школ. А по вечерам… По вечерам Фаина мчалась в театры! Ее душа страстно требовала дыхания этим воздухом искусства. Фаина стремилась попасть на все спектакли Станиславского — в первую очередь.

А днем она обходила театральные школы.

И насколько был велик переживаемый вечером экстаз от игры актеров на сцене, настолько горьким было разочарование днем — Фаине везде и всюду отвечали отказом. Иной раз ее просили что-то прочесть, она читала… Но не могла уже справиться со своим волнением, она заикалась. Ей бы время! Хотя бы несколько минут для того, чтобы успокоиться, вжиться в образ! Но времени Фаине не давали. Были случаи, когда ей отказывали сразу же, только взглянув на нее, словно усматривали на ее лице с крупным носом только им видимое клеймо. Одна, вторая, третья школы — и всюду отказы. Приходил вечер, Фаина окуналась в сценическое действо, но потом приходила одинокая ночь в комнате с единственной кроватью. И здесь отчаяние молодой девушки вырывалось слезами в подушку.

Как ни экономила Фаина, отказывая себе практически во всем, деньги, которые она все же получила от родителей, таяли.

Наконец повезло. Если можно, конечно, назвать везением платную театральную школу. Если у вас есть деньги — мы готовы учить, кем бы вы ни были, переведем на современный язык. И тем не менее для Фаины это был шанс. Она прекрасно понимала, что актерскому искусству нужно учиться, что та театральная студия в Таганроге — это был небольшой любительский шаг, а для постижения искусства актера нужно пройти мили.

Теперь деньги таяли с неумолимой скоростью. Фаина питалась в самых дешевых ресторанах, ела самую малость, чтобы только поддерживать свои силы. Но в одном она не могла себе отказать — в посещении театров. И дело не только в том, что она страстно любила театр — для нее эти вечерние походы были сродни урокам: Фаина не просто увлеченно следила за действом на сцене, она вникала в суть игры актеров, она ставила себя мысленно на их место, ее жадный до этих знаний мозг стремился понять, анализировал, запоминал.

Еще в одном не имела права отказать себе Фаина — в одежде. Она должна была выглядеть всегда превосходно. Она понимала, что внешний вид для нее, стремящейся получить хоть где-то какую-то временную работу, чрезвычайно важен. По одежке встречают, и с этим не поспоришь.

Платная театральная школа нанесла огромный удар по финансам Фаины. Чтобы хоть как-то продлить время своей относительной платежеспособности, девушка ищет подработку, обходя пешком Москву. Иной раз ей удается где-то выступить в массовке, другой раз немного заплатит цирк, если в номере нужно было использовать вот таких, как Фаина, ищущих театральной славы девиц.

Да, Москва была наполнена теми, кто искал. И среди них было немало тех, кто искал свое будущее на сцене театров. Фаина вдруг со страхом обнаружила, что у нее сотни, тысячи конкуренток, что по объявлениям для участия в массовках приходит столько народа, что другой раз невозможно было попасть на глаза режиссеру или его помощнику, отбиравшему «контингент».

Очень скоро наступил момент, когда за занятие в театральной студии платить стало нечем. И Фаине, пусть и любезно, но все же указали на дверь — здесь не искали таланты, здесь был поток, конвейер, здесь был обыкновенный бизнес.

На этом могла бы стоять точка — будущее Фаины Раневской как актрисы выглядело не просто мрачным, его не было. Мать, в силу своей привязанности к дочери, могла тайком, очень редко присылать Фаине деньги, но их не хватало на обыкновенное существование. Путь обратно, в родной дом, казался неотвратимой действительностью. Только одно могло изменить судьбу Фаины — волшебник. Или волшебница.

И она нашлась.

Такой волшебницей для Фаины Раневской стала тогдашняя звезда балета Екатерина Гельцер.

В действительности она была выдающейся для своего времени танцовщицей. Талантливая, из семьи с давними артистическими традициями, Екатерина Гельцер добилась своего положения в балетном искусстве исключительно своим талантом.

Следует сказать вот о чем: балет — искусство особого рода. Понимать танец, его язык, внутренний драматизм в сочетании с музыкой дано далеко не всем. В то же время каждый преуспевший материально человек и поднявшийся в высшие слои общества, каждый из этого самого общества стремился быть среди тех, кто понимает и ценит всякое искусство. Да, вот такая, нелепая для сегодняшней России, существовала тенденция. И поэтому-то балет, как наиболее сложное из театральных искусств, был на особом счету. А уж балетные примы принимались в высшем свете почти на уровне царственных особ. Личным знакомством с известнейшими балеринами откровенно гордились.