Собственно, в простуде Станислав был виноват сам, ибо он не просто включал вентилятор и ставил его в дальний угол. Нет, Крячко принимал радикальные меры: он покупал в местном буфете самую холодную минералку из холодильника, затем, сделав несколько глотков, обливался ею, особенно старательно смачивая волосы. Потом придвигал вентилятор практически вплотную к своему столу, врубал на полную мощность и садился так, что воздух трепал его давно не стриженные волосы, а глаза начинали слезиться и краснеть. Так что Крячко, по мнению Гурова, «за что боролся, на то и напоролся».

«А Гуров-то сейчас на курорте отдыхает! – завистливо подумал Станислав, вспомнив своего друга, коллегу и непосредственного начальника. – А мне работай за двоих! Все эти чертовы бумажки перебирай!» – Крячко бросил мрачный взгляд на стопку документов, мирно покоящихся на столе с самого утра. Приступать к ним Крячко так и не приступил, ведь работать в такую погоду совершенно невозможно. К тому же разбор документов был для Станислава самым ненавистным видом деятельности в профессии. Он предпочел бы поучаствовать в погоне, драке, даже перестрелке, но только не заниматься «крючкотворством», как он презрительно выражался.

К тому же у Крячко была патологическая врожденная безграмотность, и, составляя какую-нибудь даже самую простенькую писульку, он делал в ней столько ошибок, что секретарша генерал-лейтенанта Орлова Верочка, в свое время учившаяся на филфаке, стонала, исправляя по личной просьбе генерал-лейтенанта эти эпистолярные образчики. Она даже стала собирать коллекцию из крячковских перлов, среди которых были настоящие шедевры, достойные быть помещенными в учебник для студентов с примером ошибок, причем сразу во все разделы русского языка.

Генерал-лейтенант Орлов, прекрасно зная об этой особенности своего подчиненного, всегда старался поручить бумажную работу какому-нибудь другому сотруднику, а Крячко сажал за нее либо в наказание за что-то, либо когда больше ему просто нечего было поручить. Сейчас был второй случай, и Крячко об этом знал. То есть знал, что работа эта, по сути, дана ему во избавление от безделья, пока не произошло чего-то более серьезного – ограбления, например, или убийства.

Поэтому он мирно пил чай и листал газету. Лень наполняла его всего, он начал поклевывать носом и даже задремал, но в тот момент в кабинет зашел генерал-лейтенант Орлов.

– Чаи гоняем? – с улыбкой осведомился он. – Это правильно! В Японии люди целыми днями им жажду утоляют.

– И вам здравствуйте, товарищ генерал-лейтенант! Только не в Японии, а в Китае, и не чай, а цикорий.

– Ну, не суть важно. Ты с бумагами разобрался?

Крячко нехотя посмотрел на стопку бумаг. Да, работы выше крыши. И ведь не отвяжется! Хотя знает, что она на фиг никому не нужна!

– В процессе, – брякнул он.

– Вижу я твой процесс! – сказал генерал, бросив взгляд на газету. – Считай, повезло тебе сегодня!

– Дальше некуда, – съязвил Крячко.

– Да ты не перебивай! Тут такая ситуация получилась. Гуров в Крыму приключений себе на одно место нашел. Убийство произошло, можно сказать, на его глазах. Во-о-от… – протянул Орлов, искоса бросая на Крячко осторожный взгляд. – Словом, взялся он помогать местной полиции. Ну ты же знаешь Леву – он без дела сидеть не может! Ну а наша с тобой святая обязанность какая? Правильно, помочь другу! Хоть он там и выступает как лицо частное, но помочь разобраться стоит.

Крячко был не шибко обрадован таким поворотом событий, но и возиться с бумагами ему не хотелось. Он мысленно прикинул перспективы. На одной чаше весов – неразобранная пыльная кипа, на другой – поездки по всему городу, бесполезные разговоры и расспросы крайне неприятных личностей. Что же, придется выбирать из двух зол меньшее.

– Ну Гуров! И там вляпался! – с притворным сожалением проговорил Крячко, потому что в душе сам понимал, что оперативная работа, какой бы неприятной она ни была, для него все же привлекательнее бумажной.

– Не вляпался, а оказался свидетелем, – поправил его Орлов.

– Ну-ну! – хмыкнул Крячко, всем своим видом показывая, насколько ему претит заниматься ерундой.

И отвернулся к окну, демонстрируя свое равнодушие. Орлов продолжал наблюдать за ним.

– Ты бы хотя бы поинтересовался у меня, что за дело! – попенял он.

– Давай, – не поворачиваясь, кивнул Станислав. – Только покороче.

– Ну если в двух словах – убийство произошло.

– Короче некуда.

Генералу надоело поведение Крячко, и он начал выходить из себя:

– А ну-ка прекратить мне! Не паясничать! Слушай внимательно, дело обещает быть серьезным.

Крячко тоже надоели пререкания с начальством, да и не хотел он испытывать нервы Орлова, поэтому просто бравым голосом произнес: «Так точно!» и с улыбкой уставился на генерал-лейтенанта.

– Так вот… Убийство произошло, – в третий раз повторил Орлов, видимо, чтобы подчеркнуть серьезность ситуации, и посмотрел на Крячко. Тот, кажется, был расположен к деловому разговору. – Убит парень, молодой совсем, – продолжал генерал-лейтенант. – Двадцать один год. Отдыхал с Гуровым и его женой в одном пансионате, был с мадамой средних лет. Приходился ей любовником. Был убит на пляже ночью. Голову ему проломили, орудие убийства не нашли. Вот все, что я знаю по убийству. Гуров сообщил, что в сумке у него нашли фотографии этого молодого человека с этой самой мадамой, хотя она была против совместных фото, и кто сделал их – не знает. Нужно выяснить, отчего вдруг возникло желание фотографироваться без ведома дамочки. И главное – кто снимал!

– Петр, Петр! – остановил вдруг Орлова Крячко. – Не увлекайся! Это уже не по моей части! Как я тебе, находясь в Москве, выясню, кто фотографировал этого любовничка с его мамзелью в Крыму? Может, тут сподручнее Леве оторвать свой поджарый зад от лежака на пляже и пошустрить?

– Да, пожалуй, ты прав, – согласился Орлов. – Крымские детали оставим Леве. А твоя задача – разузнать все про этого парня. Он же жил в Москве, значит, здесь и надо копать. Фамилия его Веретенников, звать – Алик. Кто такой и чем занимается – неизвестно, тебе это выяснить и нужно. Он в Москве квартиру снимал, вроде бы с другом. Надо съездить, расспросить…

– Будет сделано, товарищ генерал-лейтенант! – вдруг гаркнул Крячко и взял под воображаемый козырек.

Орлов недоверчиво покосился на него и сказал:

– Давай. Вот тебе адрес.

Крячко встал со стула и направился к окну. Да уж, температура за окном явно превышала тридцать градусов, и идти никуда не хотелось. Но разве это не лучше, чем сидеть в душном кабинете, перебирая документы, и пить надоевший чай Гурова с черникой?

«Да кто вообще придумал этот чертов чай с черникой?! Гуров что, не мог обычного оставить?!» – в душе выругался Крячко.

Больше черничного чая он ненавидел, наверное, лишь жару. И в совокупности эти факторы дурно отражались как на его самочувствии, так и настроении.