Именно это и выдавал сейчас молодой пьяный осетин теплым летним вечером 1999 года на пограничном посту «Черменский круг».

Это сейчас окраины бывшего Советского Союза, оставшиеся в составе России, c трудом прошедшие через грязный вал национализма, поняли, что Россия является для них защитой и опорой, и только в ней они видят свое будущее. А тогда, в девяностые годы, еле видные на карте республики стали вдруг приобретать гигантские, совсем уж несопоставимые со своим экономическим и географическим положением мнения о своей особой исключительности.

Зернов задумчиво смотрел на парня, который отошел к своим товарищам и теперь стоял с ними, курил и смеялся, совершенно не обращая внимания на две машины перед шлагбаумом.

Он считал, подождут. И никакие документы сейчас не помогут.

Ну что ж… оперативник протянул руку к рации и снял с крепления микрофон на шнуре.

Дверца «рафика» распахнулась, и из него метнулись несколько человек.

«Гаишники» на посту ничего не поняли.

Они настолько привыкли к собственной безнаказанности, что совершенно не допускали возможность нападения на них.

Собровцы видели происходящее сквозь лобовое стекло и разобрались в причинах, поэтому захват происходил довольно жестковато.

Того пьяного, который не пропускал машины, сразу же сбили с ног, наступили подошвой на лицо и грубо завернули руки, надев наручники. Осетин ошеломленно замолчал, даже не пытаясь сопротивляться. Его подняли за плечи и забросили в «рафик».

Двоих других просто сильно ударили несколько раз по корпусу и оттолкнули к дощатой стенке поста и держали под прицелом автоматов, пока Алексей не поднял шлагбаум вверх.

Милиционеры смотрели расширенными глазами на направленное на них оружие и молчали.

Все произошло настолько стремительно, что никто не успел произнести ни звука.

Прошла минута, прежде чем один из постовых очнулся и бросился к телефону.

От «Чермена» до Ингушетии было около трех километров.

* * *

– Вот они! – внезапно выкрикнул Боря и вытянул руку вперед. От неожиданности водитель «шестерки» вильнул, притормозил и, сразу же сбросив скорость, пристроился сзади двух грузовиков, которые тяжело поднимались в горку.

Идущий следом «рафик» вылетел на встречную, избегая прямого удара в «зад» «шестерке», сманеврировал и тоже пристроился в медленно ползущую колонну.

Боря вздохнул так глубоко, что его прокуренные легкие скрипнули, и прикрыл глаза, откинувшись на сиденье. Дикое, невероятное напряжение, сковавшее его с утра и державшее в напряжении целый день, слегка отступило.

Он на ощупь вытащил сигарету и прикурил, хоть во рту уже саднило от горечи. Ему так хорошо было сидеть с закрытыми глазами и думать, что половина дела уже сделана. Он нашел эти проклятые «КамАЗы», и было бы очень здорово, чтобы захват произвел кто-нибудь другой. Неизвестно, как еще отреагируют на попытку остановить грузовики их водители… Они вооружены и там есть охрана? Тогда опять стрельба… нет, собровцы сработают так, как надо, обучены, но все может быть…

«Хотя чего там прикидывать, – устало подумал он. – Я сделал свое дело, я нашел их … У СОБРа есть свой командир…»

– Первый, я Второй, – вдруг четко произнесла рация, укрепленная в машине под бардачком, и выжидательно замолчала.

Зернов устало шевельнулся и взял микрофон:

– Слушаю…

– Боря, мы их будем брать или нет? – осторожно поинтересовался хорошо различимый голос.

«Тима, – улыбнулся Боря, сразу же представив старшего группы захвата. – Понимает обстановку… пока не будет команды на захват, то командую я… а вот как она последует, то все вокруг переходят в его распоряжение, невзирая на звания и ранги».

Он оглянулся по сторонам, увидел клонящееся к закату солнце, которое зависло на лесистыми холмами, и шоссе, разрезающее эти холмы, и кожей ощутил, как начинает медленно сгущаться темнота.

Надо было решаться.

В темное время суток захват проводить не рекомендуется, могут пострадать свои.

Зернов с силой выпустил струю дыма в опущенное окно, докуривая сигарету, выбросил туда же окурок и решительно взялся за рацию.

– Захват, Тима, – проговорил он тихо в микрофон. – Захват… командуй… и ради бога, осторожней.

Затем он вытащил пистолет, дослал патрон в патронник …

* * *

– Боря, сдай назад на десяток метров, и пусть «водила» внимательно смотрит. Я сейчас расстреляю все колеса у грузовика. Когда он будет тормозить, не попади под него. Ты слышишь меня?

Зернов дернулся, хотел крикнуть «Отставить!», но стиснул зубы и сдержал себя. Ведь он же сам санкционировал операцию… он знал, что решение старшего группы СОБРа нарушает закон. Хотя если в грузовиках действительно окажется то, что Зернов ищет уже целый день, то и никто не вспомнит, как остановили этот «КамАЗ». Ну, а если там нет оружия, то на Борю заведут уголовное дело за превышение полномочий… и так далее… плевать, не в первый раз… как и тогда, на «Золотом мосту».

– Первый, я Второй, – настойчиво попросил Тима подтверждения того, что его услышали.

Зернов громко втянул в себя воздух сквозь стиснутые зубы, словно у него вдруг заболела десна, и сказал в микрофон сдавленным голосом:

– Делай, Тима.

«Шестерка» ощутимо клюнула носом от резкого торможения и начала отставать от грузовиков.

«Рафик» обогнал ее и подтянулся ближе к заднему борту последнего «КамАЗа».

Боря напряженно вглядывался в равномерно вращающиеся неровные шины огромного автомобиля.

Вот, сейчас…

Старший группы СОБРа собирался вполне сознательно нарушить Конституцию России, где в Законе «О милиции» было четко сказано, что оружие на поражение с целью остановки движущегося транспортного средства применяется только в том случае, если это средство создает опасность для окружающих и не останавливается после неоднократных (неоднократных!) требований работника милиции.

«Придется потом врать, конечно, что водители нас не послушали и пытались даже столкнуть с дороги, используя массу своего автомобиля… а мы представились и даже показывали им в окно свои удостоверения… так пройдет?… не знаю… вот поэтому мы и вынуждены были стрелять». – Опытный «опер» уже принялся сочинять форму будущего рапорта, придирчиво рассматривая его на предмет допустимой правды, но потом вдруг Борины мысли все исчезли, и он истово, вкладывая в этот возглас все тяжелое ожидание дня, нервное напряжение, которое всегда висит над каждым ментом, да и просто обыкновенный страх за свою и за чужие жизни, вслух произнес:

– Хоть бы нам повезло, что ли! Помоги нам, Господи, и в этот раз! – негромко помолился Боря и, взглянув на водителя, перекрестился.

– Аслан! – обернулся Тима в салон «рафика».