Раздался стук.

— Эмма? — Линдси просунула в дверь темноволосую голову. — Как вы себя чувствуете? Детектив Хилл хотел бы еще раз поговорить с вами перед уходом.

Что-то в голосе Линдси заставило Эмму сесть на кровати.

— В чем дело? Что-то случилось?

— Нет-нет. — Но почему-то Линдси старалась не встречаться с ней взглядом. — Ничего не случилось. Всего лишь несколько вопросов напоследок. Прошу вас, пойдемте ненадолго в гостиную.

Эмма откинула одеяло. Что дальше? Она с трудом поднялась с кровати и вышла за Линдси в коридор.

— Пожалуйста. — Линдси распахнула дверь в гостиную. — Входите и присаживайтесь.

Она прошла вслед за Эммой к дивану и положила руку ей на плечо, заставляя опуститься на него. Потом пристроилась рядом с нею. Детектив-инспектор Хилл втиснулся в кресло напротив. Сидя, он выглядел еще массивнее. Риччи, которого всегда тянуло к мужчинам, наверняка взирал бы на него с благоговейным трепетом. Да, пожалуй, этот гигант запросто мог сунуть Риччи в один из своих карманов и даже не заметить, что он там копошится.

Линдси коснулась руки Эммы.

— Постарайтесь не воспринимать это как личное оскорбление, — сказала она. — Рано или поздно, но мы спрашиваем об этом каждую семью, оказавшуюся в вашем положении.

— Спрашиваете о нем?

Детектив Хилл откашлялся. Потом заявил:

— Я намеревался побеседовать с вами раньше, но мистер Таунсенд помешал мне своим появлением. Сегодня утром у меня состоялся долгий разговор с вашим домашним врачом. Когда мы просматривали медицинскую карточку и историю болезни Риччи.

— С моим семейным врачом? — Эмма растерялась. Какое отношение ко всему этому имеет доктор Стэнфорд?

Детектив Хилл, скрестив перед собой огромные ручищи, подался вперед.

— Мисс Тернер, — начал он, — прошу прощения, но я должен спросить вас вот о чем. Не могло ли быть так, что вы умышленно причинили вред собственному сыну?

Эмма уставилась на него, не веря своим ушам.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — прошептала она. Щеки у нее заалели. — Риччи похитили. И вы знаете об этом. Почему вы задаете мне такие вопросы?

— Доктор Стэнфорд сообщила нам кое-что, — пояснил детектив Хилл. — Ей не хотелось говорить об этом, но, учитывая тот факт, что вы разрешили нам заглянуть в медицинскую карточку Риччи, у нее не осталось иного выхода. Она полагает, что вы можете утаивать от нас правду о том, что с вами произошло. — Он сделал паузу. — В сущности, исходя из того, что вы заявили ей во время последнего визита, она опасается, что вы могли причинить вред Риччи.

Причинить вред Риччи? Мысль об этом несла в себе почти физическую боль. Причинить вред Риччи.

— Эмма? — Глаза детектива Хилла были очень холодными. Пронзительно-голубыми, как луч лазера. Он не мигая смотрел на нее в упор. — Вы помните свой последний визит к доктору Стэнфорд, который состоялся одиннадцать дней назад?

— Мой последний…

Слова замерли у Эммы на губах. В животе появилось щекочущее ощущение. Она мгновенно перенеслась в кабинет доктора Стэнфорд. Из приемной доносился чей-то надрывный кашель. По оконному стеклу барабанил сильный дождь. Одуряющий запах носков и антисептика.

Выражение, застывшее на лице доктора Стэнфорд. Она сидела, выпрямившись, за своим столом, шокированная тем, что услышала, и пораженная до глубины души…

Эмма нагнулась вперед и уперлась локтями в колени. Закрыла лицо руками.

— Вы помните? — не отставал от нее детектив Хилл. — Вы помните, что сказали в тот день доктору Стэнфорд?

Негромким, едва слышным голосом Эмма ответила:

— Да. Да, помню.

Ну что же, теперь, по крайней мере, она поняла все. Поняла, почему они отказывались воспринимать ее всерьез. С балкона донесся крик чайки.

Ох, Риччи, Риччи. Что же я наделала?

Линдси схватила ее за плечи, пытаясь успокоить. На ее лице была написана профессиональная озабоченность. Но Эмма без труда прочла в ее глазах то, что она думает, прочла столь же явственно, как если бы Линдси высказала свои мысли вслух: «А мы-то еще жалели вас! И какая же вы после этого мать?»

Эмма не отнимала рук от лица. Она не могла заставить себя взглянуть на Линдси. И отвернулась.

У Риччи с самого рождения была улыбка Оливера, и всякий раз при виде ее у Эммы замирало сердце. Риччи оказался серьезным ребенком; обыкновенно его приходилось упрашивать, чтобы он улыбнулся, причем частенько он снисходил до этого, сунув в рот кулачок, игрушку или ржаной сухарик. Но улыбка у него была отцовская. Когда-нибудь наступит день, что какая-нибудь девушка потеряет от нее голову, и Эмма не знала, стоит ли завидовать ей или, наоборот, сочувствовать.

Потому что, естественно, именно эта улыбка однажды вечером и поразила ее в самое сердце. Она шествовала по проходу в баре «Синий виноград» в Клэпхеме, держа в руках три бокала с напитками.

В тот момент обладатель этой улыбки даже не смотрел на нее, но она покорила ее сразу и навсегда.

— Кто этот парень, с которым разговаривает Барри? — громким шепотом поинтересовалась Эмма, вернувшись за столик и передавая Джоанне и Клэр бокалы с водкой и клюквенным соком.

Джоанна развернулась на стуле, чтобы взглянуть, кого она имеет в виду.

— А, этот… — протянула она. — Оливер Меткаф. Он работает в компании Барри.

— У него есть подружка, чтоб ты знала, — заметила Клэр Бернс. — Я видела его в обществе какой-то азиатки с волосами до самой задницы.

— Вот как… — Эмма испытала острое разочарование. Так всегда, самые лучшие уже заняты.

Однако в течение вечера она нет-нет да и бросала заинтересованные взгляды в сторону Оливера Меткафа. Интересно, почему ее так влекло к нему? Она уже сто лет не испытывала подобного интереса к мужчинам. Поверх плеч Клэр и Джоанны она наблюдала, как он смеется и болтает с приятелями. Оливер был высоким, на полголовы выше окружавших его людей, и стоял под окном в лучах уличного света, искрившегося в его волосах. Они были темно-русыми и достаточно длинными, так что прядь падала ему на глаза. Он выглядел неотъемлемой частью коллектива сотрудников, но если у других под пиджаками виднелись строгие рубашки с галстуками, то он носил желтую футболку с портретом Гомера Симпсона на груди. На ногах у него были донельзя грязные и потрепанные кроссовки. На обычном мужчине подобный наряд смотрелся бы исключительно нелепо — на Барри, например, приятеле Джоанны, чье пузо распирало розовую рубашку, — но Оливеру он шел. Эмма решила, что он принадлежит к тем людям, которые обладают тонким вкусом. Одежда сидела на нем словно сшитая на заказ.

Еще через пару коктейлей Эмма решилась. Со стуком опустив свой бокал на стол, она широко улыбнулась и подмигнула подругам.