Гэри будто отбойным молотком долбит нас обоих, пока чернокожий не поддает ему задом особенно удачно, и Гэри наконец выплевывает в него весь заряд.

Мои коленки так трясутся, что я тихо сползаю с капота джипа и сваливаюсь на бетон бесформенным комком, оба верзилы тяжело пыхтят рядом.

Отдышавшись, я говорю им:

– Спасибо, парнишки.

Затем быстренько вскакиваю на ноги, натягиваю мои кожаные штаны и куртку, напяливаю шлем, седлаю мою «хонду» и сматываюсь прочь.

В квартире Нади пахло уксусом, томатной пастой и вином. Воздух налился тяжестью в ожидании грозы. Надя окинула взглядом своих сотрапезников. Обе женщины сидели, облокотившись на стол среди пустых тарелок, в поразительно схожих позах, мужчина откинулся в кресле.

– Ну как, мой рассказ будет получше, чем ее? – Кори показала пальцем на Шеннон.

На лице Майкла Моргана застыло мечтательное выражение.

– Этот был самый лучший. – Он окинул взглядом трех женщин. – Простите меня, но это так.

– Именно потому, что в нем есть военные с большими палками? – поддразнила Кори.

– Ну, насчет военных я могу такого порассказать, что вы не поверите. Впрочем, нет, я вас знаю. Вы-то как раз можете поверить. – Он улыбнулся, повернувшись к Наде: – Надо полагать, один из них был из порнофильма для геев?

– Я не знаю. Он из фильма, Кори? – спросила Надя с серьезным видом.

– Ну, что-то вроде того…

– Без сомнения, это лучший рассказ, я давненько таких не слышал. Ты уж прости меня, Шеннон. Кстати, он напомнил мне, – произнес Майкл еще несколько рассеянно, – что сегодня я обещал Симону вернуться домой пораньше. Так что, с вашего позволения, леди…

Вскоре Надя проводила чуть пошатывающегося Майкла до дверей. Она вернулась в комнату к пустым тарелкам и бокалам. Шеннон сидела положив ноги на другой стул. Кори поставила один бокал на другой, пытаясь удержать равновесие. Надя подошла и отобрала у нее бокалы.

Губы Кори скривились в усмешке. Прозрачные голубые глаза сияли на бледном лице.

– Вообще-то я не сразу смоталась на мотоцикле. Мы привели в порядок одежду, потрепались и только потом разбежались. Они оказались милыми парнишками. Так, значит, я выиграла пари, правда ведь? Я же поимела обоих парней.

– А меня прервали! – возмутилась Шеннон. – У меня было мало времени…

Черты ее лица исказились. Надя заметила, что привычное выражение некоторой чопорности начисто исчезло.

– Я знаю, что вам требуется, – продолжала Шеннон, – просто подойти к мужику и сказать: трахни меня. Или же заявить ему, что я его трахну. Вы хоть представляете себе, о чем я думала с Эдвардом и Джеймсом? Я думала, что, быть может, это были лучшие мгновения в моей жизни!..

. – А потом пробили часы, и ты превратилась в тыкву! – прыснула Кори.

– Да, я сначала сомневалась. Но потом я все же приняла ваше пари. И я вовсе не считаю, что проиграла, – с жаром запротестовала Шеннон. Ее чуть тронутое веснушками лицо зарделось.

Кори рассмеялась:

– А Майкл считает, что ты проиграла.

Надя смотрела на остатки салата на тарелках. «Мне надо вынести их на кухню». На ней был китайский халат зеленого шелка и бронзовые сандалии: цвета оттеняли ее медно-рыжие волосы. Ее кожа, покрытая легким загаром, блестела. «Я уберу посуду позже. После того, как расскажу им. Если вообще расскажу». Она подошла к окну и подняла стекла повыше.

– Майкл выслушал не все истории.

– Что ты хочешь сказать? Кори рассказала свою историю, а я – мою. – Карие глаза Шеннон широко раскрылись. – Ты нам чего-то не рассказала?

Надя с наслаждением подставила лицо под струю теплого воздуха, льющегося из окна. Легкий ветерок не мог даже чуть пошевелить тяжелые гардины. Пурпурно-фиолетовые облака теснились над крышами домов на юге в направлении Оксфорд-стрит. Вдали сверкнула молния.

Она мягко произнесла:

– Я собиралась устроить настоящий конкурс. Кори ударила кулаком в воздухе:

– Я поняла! Ты сама себе тоже дала задачку!

– Не может быть! – воскликнула Шеннон. Надя повернулась к ним. Ее глаза чуть сузились, в уголках глаз образовались морщинки. Ее полные губы раздвинулись в улыбке.

– Я полагаю, мне следовало сказать это Майклу, прежде чем он вынес свой вердикт между вами. Я не удержалась от соблазна попытать самой счастья, но, как это ни грустно, похоже, я выбрала не самый лучший путь…

Четверг. Вечер. Надя подала гардеробщику свое меховое боа в стиле двадцатых годов и собралась было уже подняться наверх, как вдруг столкнулась с высоким светловолосым мужчиной в смокинге.

– А, Надя, вот ты где! – воскликнул мужчина, поправляя свой галстук-бабочку.

– Оскар, как это мило с твоей стороны, что ты пригласил меня. – В ее голосе прозвучала нотка сарказма.

Он чуть смутился:

– Тебе раньше всегда нравились подобные приемы. Ну я и подумал, что пока Диана в Штатах… ну, словом…

– Словом, вместо того чтобы пригласить жену, ты решил пригласить свою бывшую жену. Это что-то новенькое. – Она взяла Оскара под руку и улыбнулась. – Какое счастье, что мы больше не женаты. Теперь твоя нетактичность вызывает у меня только смех.

Оскар невольно ухмыльнулся. Надя подняла голову и посмотрела на его красиво очерченные брови, модную стрижку и смущенное лицо. «А ведь через каких-нибудь пару минут, несмотря на вечерний костюм, он будет выглядеть как последний подзаборный бродяга. Но все же он по-прежнему остается самым презентабельным мужиком из всех, кого я знаю. И как хорошо все-таки, что я больше не хочу его!»

– Пойдем? – спросил Оскар.

Надя сжала его руку. Они поднялись по покрытым ковровой дорожкой ступенькам лестницы. Ее литые перила были густо украшены позолоченными завитками. Надя мысленно прикинула, сколько стоят портреты основателей гильдии времен королевы Виктории, висевшие на стенах. «Вряд ли их приобрели в качестве капиталовложений. Но тогда для чего же?»

– Мисс… Надя… Кей, – объявил мажордом в дверях зала.

– Оскар… Тревитик.

Ее объявляли далеко не впервые, с тех пор как она стала регулярно посещать приемы. Но до сих пор, слыша свое имя, она улыбалась про себя от удовольствия. Она задержалась на ступеньках, оглядывая толпу. Из-за горячего воздуха, идущего с лондонских улиц, в огромном сводчатом зале стояла ужасающая духота. Однотонные костюмы мужчин подчеркивали роскошь и разнообразие женских туалетов. В серебряных приборах на белоснежных скатертях отражался свет люстр.

Надя отпустила руку Оскара и с гордо поднятой головой спустилась в зал. Для сегодняшнего вечера она оделась в стиле тридцатых годов. Невысокие каблуки и тончайшие колготки выгодно подчеркивали стройность ее ног. Глубокий вырез узкого платья из зеленого атласа украшали мелкие жемчужины и чешуйчатые блестки изумрудного цвета. Это платье ей очень шло, и, чтобы не испортить силуэт, Надя надела пояс и бюстгальтер без бретелек. Стрижка в духе тридцатых годов и маленькие изумрудные сережки завершали образ.