– Или же он мог бы убить меня, потопить корабль, создать второй Тенистый Каньон или еще что похуже.

– Я смотрю, ты любишь вдаваться в крайности.

Мои пальцы скользнули в карман и нащупали влажные края чешуек. У меня практически не было о них информации, а мои знания по теории гришей в лучшем случае можно назвать общими. Но это правило всегда казалось довольно ясным: на одного гриша один усилитель. Я помнила слова из запутанного учебника по философии, который меня заставили прочесть: «Почему гриши могут обладать лишь одним усилителем? Вместо ответа я задам вам вопрос: что в жизни бесконечно? Вселенная да человеческая жадность». Мне нужно было время, чтобы поразмыслить над этим.

– Ты сдержишь слово? – наконец спросила я. – Поможешь нам сбежать?

Сама не знаю, зачем я спрашивала. Если бы он планировал нас предать, то вряд ли признался бы в этом.

Я ожидала, что корсар отшутится, потому его ответ меня удивил:

– Ты так жаждешь вновь покинуть свою страну?

Я словно окаменела. «Тем временем твоя страна будет страдать». Дарклинг обвинил меня в том, что я бросила Равку. Он во многом ошибался, но я не могла избавиться от ощущения, что в этом он прав. Я бросила свою родину на милость Тенистого Каньона, ослабшего короля и жадных тиранов, как Дарклинг и Апрат. Теперь же, если верить сплетням, Каньон увеличивался, а Равка – распадалась на части. Из-за Дарклинга. Из-за ошейника. Из-за меня.

Я задрала голову к солнцу, наслаждаясь морским бризом, и сказала:

– Я жажду свободы.

– Пока Дарклинг жив, тебе ее не видать, как и твоей стране. И ты это прекрасно знаешь.

Я допускала возможность, что Штурмхонд алчен и глуп, но мне не приходило в голову, что он – патриот. В конце концов, он равкианец, и даже если его подвиги набивали ему карманы, они также помогли Равке больше, чем весь наш хилый флот.

– Я хочу иметь право на выбор.

– Оно у тебя будет. Даю тебе слово лжеца и головореза. – Он начал было уходить, но затем вернулся. – Ты права в одном, заклинательница. Дарклинг – могущественный враг. Тебе не мешало бы подумать, как завести могущественных друзей.

* * *

Больше всего мне хотелось достать из кармана книгу и провести час за изучением иллюстрации святого Ильи, но Тамара уже поджидала меня, чтобы провести в свои покои.

Шхуна Штурмхонда ничем не походила на крепкое торговое судно, которое доставило нас в Новый Зем, или на неуклюжий китобой, который мы оставили позади. Она была изящной, внушительно вооруженной и искусно построенной. Тамара поведала мне, что они захватили ее у земенского пирата, грабившего равкианские корабли у портов южного побережья. Штурмхонду настолько пришлась по душе эта шхуна, что он повесил свой флаг и назвал ее «Волком волн».

Волки. Штормовой пес. Красная собака на флаге корабля. По крайней мере, мне стало ясно, почему экипаж постоянно выл и тявкал.

Каждый дюйм шхуны имел свое предназначение. Члены команды спали на батарейной палубе. В случае чего гамаки быстро складывались, а их место занимали пушки. Я оказалась права в том, что при наличии корпориалов на борту они не нуждались в отказнике-докторе. Каюта судового врача и кладовая были отданы во владения Тамары. В крошечном помещении едва хватало места на два гамака и сундук. На стенах выстроились полочки с неиспользованными мазями, бальзамами, мышьяком и настойками свинцовой сурьмы.

Я аккуратно уселась в гамак, упираясь ногами в пол. «История святых» прожигала карман пальто, пока я наблюдала, как Тамара открывает крышку сундука и начинает складывать туда оружие: пистолеты с груди, два небольших топора с пояса, кинжал с сапога и рапиру с ноги. Прямо ходячий оружейный магазин!

– Сочувствую твоему другу, – сказала она, доставая из кармана нечто похожее на носок, полный шариков дроби. Тот громко стукнулся о дно сундука.

– Почему же? – поинтересовалась я, рисуя круг на досках носком сапога.

– Мой братец храпит, как пьяный медведь.

Я рассмеялась.

– Мал тоже храпит.

– Тогда они могли бы храпеть дуэтом, – она исчезла, а через секунду вернулась с ведром. – Проливные наполнили дождевые бочки. Можешь помыться, если хочешь.

Чистая вода была роскошью на корабле, но, полагаю, ее необязательно нормировать, когда у тебя в команде гриши.

Девушка окунула голову в ведро и взъерошила свои короткие черные волосы.

– Твой следопыт очень даже неплох.

Я закатила глаза.

– Да что ты говоришь!

– Симпатичный, но не в моем вкусе.

Мои брови взметнулись вверх. По моим наблюдениям, Мал приходился по вкусу абсолютно всем. Но я не собиралась задавать Тамаре личные вопросы. Если Штурмхонду нельзя доверять, то и его экипажу тоже. И мне не хотелось сближаться с кем-либо из них. Я усвоила урок с Женей – одной разрушенной дружбы было вполне достаточно.

– В команде Штурмхонда есть керчийцы. Разве они не суеверны по отношению к девушкам на корабле?

– У Штурмхонда свой взгляд на вещи.

– И они… не пристают к тебе?

Тамара ухмыльнулась, сверкнув белоснежными зубками на фоне бронзовой кожи. Затем постучала по блестящему акульему зубу на шее, и я признала в нем усилитель.

– Не-а.

– О…

Не успела я и глазом моргнуть, как она достала еще один нож из рукава.

– Это тоже могло поспособствовать.

– Как ты их выбираешь? – выдохнула я.

– По настроению, – девушка перевернула нож и протянула его мне. – Штурмхонд приказал тебя не трогать, но если вдруг кто-то напьется и забудет о приказе… ты сможешь о себе позаботиться?

Я кивнула. У меня не было тридцати ножей, прикрепленных к разным частям тела, но и беззащитной меня не назвать.

Тамара снова окунула голову в воду.

– Наверху играют в кости, да и выпить я бы не отказалась. Можешь пойти со мной.

Мне было плевать на азартные игры и ром, но и в каюте сидеть не хотелось. Мое тело вибрировало от использования силы против ничегой. Впервые за много недель я чувствовала прилив энергии и голод. Но все равно покачала головой.

– Спасибо, но нет.

– Ладно, располагайся. А мне пора собирать долги. Петр ставил на то, что мы не вернемся на шхуну. Клянусь, когда мы перелезли через перила, на его лице была запечатлена вселенская грусть.

– Он поставил на то, что вас убьют? – ошарашенно спросила я.

Девушка только расхохоталась.

– Я его не виню. Мы выступили против самого Дарклинга и его гришей! Все знали, что это миссия для самоубийц. Команда тянула соломинки, чтобы выбрать, кому выпала честь помирать.

– И вы с братом оказались в числе тех, кому не повезло?