не мучай меня! Хотя когда-то я видела картину Нестерова, на которой три всадника спешат за помощью защитникам Троице Сергиевой Лавры, впрочем, не помню, как она называлась. Но кони у них там точно не разноцветные.

— Ладно, Мария! Открываю! Смотри!

Я глянула на телефон.

— Так это же картина того же Васнецова «Богатыри».

— Точно.

— И Добрыня Никитич — на белом коне, Илья Муромец — на черном, а Алеша Попович — на рыжем. Ты думаешь, это случайность или как?

— Возможно — да, а возможно и нет.

— И что ты хочешь этим сказать?

— Что художник понимал, что две его картины «Всадники Апокалипсиса» и «Богатыри» люди будут сравнивать. Не мог же не понимать! Поэтому я думаю, что он, скорее всего, знал что-то такое, чего мы просто даже не предполагаем. Словом, не мог он этого не знать!

— Но ведь, как я понимаю, Богатыри — это защитники, а Всадники Апокалипсиса совсем наоборот.

— Я думаю, что очень многое за века и даже тысячелетия было переосмыслено, но, скорее всего, в то время, когда люди поклонялись Тригле, всадники эти, три или четыре, не знаю точно сколько, были заступниками людей.

— И ты думаешь, что Старшие, которые иногда приходят к Тригле, а заодно и к нам в гости, это они и есть?

— Предполагаю, что так. Когда-то их люди хорошо знали, верили, что они в случае чего помогут, а сейчас забыли.

— Не забыли. Помнишь эту песню?

«И над степью зловещей

Ворон пусть не кружит.

Мы ведь целую вечность

Собираемся жить.

Если снова над миром грянет гром,

Небо вспыхнет огнем,

Вы нам только шепните,

Мы на помощь придем!».

— Ну, да, ну, да.

— Целую вечность…

— Похоже, автору стихов было тоже что-то известно?

— Возможно. Кстати, надо сказать бабе Шуре, чтобы она ставила на стол четыре кружки Старшим, потому что, насколько мы поняли, есть еще некто четвертый — невидимый.

— Да, правильно. Но сначала надо эту четвертую большую кружку из дерева сделать, а значит, нужно все рассказать Толе и Оле.

— Конечно. И еще, ты не думаешь, что старички Леша, Вадим и Савелий не случайно принесли нам колоду карт, в которые всем здешним обитателям так полюбилось играть? Там ведь тоже четыре масти — Трефы, Пики, Бубны и Черви.

— А помнишь, как наши бабушки любили в них играть?

— Помню, только они называли их крести, вини, буби, ну, и черви.

— А мы еще на них гадали!

— Гадать можно и на картах Таро. Там, между прочим, также четыре масти — Жезлы, Мечи, Кубки и Пентакли.

— Ты к чему этому ведешь, Дашка?

— А к тому, что «четверка», как и «тройка» очень важные в жизни людей числа! На «четверке» основан весь наш мир — четыре времени года — зима, весна, лето, осень, четыре времени суток — ночь, утро, день, вечер, четыре стороны света — север, восток, юг, запад, четыре стихии — земля, огонь, вода и воздух, четыре группы крови. У того же креста, который на всех нас надет, между прочим, тоже четыре стороны.

— Еще существуют перекрестки, ну, тот же витязь на распутье. «Налево пойдешь — коня потеряешь, направо пойдешь — жизнь потеряешь, прямо пойдешь — жив будешь, да себя позабудешь».

— Вот то-то! Еще есть четыре темперамента — холерик, сангвиник, флегматик и меланхолик. четыре вечных образа в литературе — Гамлет, Фауст, Дон Жуан и Дон Кихот. И вот тут я еще пословицы выписала. Например, «Без четырех углов изба не рубится» или «В чистом поле четыре воли — хоть туда, хоть сюда, хоть инаково».

— И пирамиды, которые существуют по всему свету! У них тоже четыре стороны! И они практически вечные.

— Потому что они устойчивые! «Четверка» — вот гарантия устойчивости!

— Словом, мы должны понять, как связана Тригла с числом «четыре»? Ты думаешь, Дашка, в этом все дело?

— А у тебя есть еще какие-то варианты?

— Дашенька! Подожди! У меня тоже есть для тебя интересная запись! Сейчас покажу.

Я сходила в палатку за телефоном.

— Ты знаешь, кто такой Перельман?

— Примерно, ученый-математик. Он еще от премии отказался.

— И что?

— А ты знаешь, Даша, что он доказал?

— Точно нет.

— Так вот Перельман доказал теорему Пуанкаре. А ты знаешь, как она звучит?

— Марья, не тяни!

— Вот так. Читаю. «Мы живем на поверхности трехмерной сферы на границе четырехмерного шара, и так устроена Вселенная!».

— Ничего не поняла. Объясни!

— Дашка, все просто. Берем окружность, такую плоскую окружность, то есть линия, которая ее изображает не имеем ни толщины, ни высоты. И точку на ней. Так вот чтобы найти расстояние до другой точки на этой окружности, надо лишь задать расстояние и направление, то есть, например, «минус» 3 см. Поняла?

— Поняла.

— Теперь берем резиновый шарик, внутри которого воздух, наличие и объем которого не учитывается, толщина резины, естественно, тоже, и какую-то точку на нем. Чтобы связать ее с другой точкой, надо задать только координаты по осям X и Y. То есть сфера двухмерна, хотя шарик трехмерный. Поняла?

— Более-менее и что?

— А то, что теорема Пуанкаре-Перельмана относится к следующему случаю, когда сфера трехмерна, а шарик, естественно, четырехмерный.

— Как-это?

— Визуально это представить нельзя, но в голове-то можно!

— Наверное.

— Так вот именно это и было доказано! А для всех остальных случаев, то есть больше трех, доказательства и так уже давно существовали. Поняла?

— Ладно, верю. Но какое отношение это имеет к здешней жизни?

— Не знаю. Но то, что надо найти связь «тройки» и «четверки» в нашем случае, это точно!

— Знаешь, у меня уже нет сил думать, Машенька. Я сломала себе голову.

— Но если наши предки про эту связь знали, то и ты как-нибудь, надеюсь, догадаешься!

— Да я понимаю, что должна это понять, но не могу. У меня уже ум за разум заходит!

— Дарья! Ты же образованная женщина, живешь в двадцать первом веке. Притом с высшим образованием!

— Даже с двумя и что?

— А наши предки были не такими!

— Но зато они что-то понимали в мироустройстве мира, а мы нет.

— Это да … Впрочем, нам известно, что они поклонялись трехликой Гекате на перекрестках!

— И для них, Марья, это было естественно, а для нас, увы, совсем не так.

— И здесь нет перекрестков! Тригла, как мы выяснили, стоит на острове.

— То есть дело совсем не в этом? А в чем?

— Не знаю.

И тут к нам подошла Наталья и присела рядом.

— Все пытаетесь понять тайну Триглы?

— Естественно. Чем же нам еще заниматься?

— Молодцы! А я, кажется, разгадала кое-что другое!