– Привет, Нора.

– Привет, – сказала она, пытаясь не звучать растерянно.

– Во сколько ты сегодня начинаешь?

И что ему на это ответить?

– Ох. Ой. Черт. Я совсем забыла.

Он рассмеялся, словно узнал этот ответ, будто забывчивость вполне в ее духе.

– Я проверил график. Похоже, в одиннадцать.

– В одиннадцать утра?

Доброглазый рассмеялся.

– Что ты курила? Я тоже хочу.

– Ха. Ничего, – жестко отреагировала она. – Я ничего не курила. Просто пропустила завтрак.

– Что ж, увидимся днем…

– Да. На… месте. Кстати, где это?

Он рассмеялся, все еще хмурясь, и продолжил путь. Может, он работал на судне, которое показывало туристам китов и выходило из Сиднея. Может, Иззи тоже там работала.

Нора понятия не имела, где она (или они) живут, и Google не выдавал подсказки, но идти прочь от океана казалось верным решением. Может, она жила совсем близко. И дошла сюда пешком. Может, один из велосипедов, которые она видела возле кафе при бассейне, был ее. Она пошарила в крохотном кошельке и нащупала ключ, но он был от дома. Ни ключей от машины, ни ключей от велосипеда. Так что автобусом или пешком. На ключе не было никакой информации, так что она села на скамейку на солнце, обжигающем шею, и проверила сообщения.

Там были имена людей, которых она не знала.

Эми. Родри. Белла. Люси П. Кемала. Люк. Люси М.

Кто эти люди?

И довольно бестолковый контакт, озаглавленный просто: «Работа». С работы было лишь одно свежее сообщение, и это был вопрос:

Ты где?

Одно имя она узнала.

Дэн.

Ее сердце екнуло, когда она открыла последнее сообщение.

Привет, Нор! Надеюсь, в Оз тебе хорошо. Это прозвучит либо избито, либо жутковато, но я все равно тебе скажу. Прошлой ночью мне снился наш паб. Это был такой хороший сон. Мы были так счастливы!

Не важно, забудь эту странность, дело вот в чем: угадай, куда я лечу в мае? В АВСТРАЛИЮ. Впервые за десять лет. По работе. Работаю с Музеем современного искусства Австралии. Буду рад встретиться, пусть даже и за кофе, если ты рядом. Целую, Д.

Это было так странно, что она чуть не рассмеялась. Но вместо этого закашлялась. (Может, она не так уж и спортивна в этой жизни, отметила она.) Задумалась, сколько еще дэнов в этом мире, мечтающих о том, что будут ненавидеть, когда получат желаемое. И сколько из них подтолкнут других людей к своей иллюзорной идее счастья?

Instagram, похоже, был единственной социальной сетью, в которой она зарегистрировалась, и в ней она публиковала только картинки со стихами.

Она прочитала одно стихотворение:

Текст тревожный, но, в конце концов, это всего лишь стихотворение. Проверив электронную почту, она обнаружила письмо для Шарлотты, флейтистки с житейским чувством юмора из кейли-бэнда[34], – Нора только с ней и дружила в «Теории струн», пока та не уехала домой в Шотландию.

Привет, Шарл!

Надеюсь, все отлично, полный блеск.

Рада, что день рождения прошел хорошо. Жаль, что я не смогла приехать. Все славно в солнечном Сиднее. Наконец новый дом. Он прямо возле Бронте-Бич (красота). Много кафешек поблизости, очаровательно. Еще у меня новая работа.

Я плаваю в бассейне с соленой водой каждое утро, а каждый вечер на солнышке выпиваю бокал австралийского вина. Жизнь хороша!

Адрес:

2/29 Дарлинг-стрит

Бронте

Новый Южный Уэльс 2024

АВСТРАЛИЯ

Нора

Обнимаю

Что-то тут не так. Тон смутной, отчужденной самоуверенности, словно она писала давно забытой тетушке. «Много кафешек поблизости, очаровательно» – будто отзыв на TripAdvisor. Она не разговаривала с Шарлоттой – да и вообще ни с кем – вот так.

К тому же ни намека на Иззи. «Наконец новый дом». Мы обрели или я? Шарлотта знала про Иззи. Почему бы не упомянуть ее?

Она скоро во всем разберется. Конечно, двадцать минут спустя она уже стояла в коридоре своей квартиры, уставившись на четыре пакета мусора, ждавших, когда их выбросят. Гостиная выглядела маленькой и удручающей. Диван – обшарпанным и старым. Квартира слегка пахла плесенью.

На стене висел постер видеоигры «Ангел», а на журнальном столике лежала электронная сигарета со стикером марихуаны. Женщина, вперившись в экран, стреляла по головам зомби.

У нее были короткие голубые волосы, и на мгновение Нора решила, что это Иззи.

– Привет, – поздоровалась Нора.

Женщина обернулась. Это была не Иззи. У нее были сонные глаза и отсутствующее выражение лица – словно зомби, в которых она стреляла, слегка ее заразили. Она, возможно, была вполне достойным человеком, но раньше Нора ее никогда не видела. Она улыбнулась.

– Привет. Как твое новое стихотворение?

– О да. Неплохо выходит. Спасибо.

Нора прошлась по квартире в легком изумлении. Открыла случайную дверь и обнаружила ванную. Ей не нужно было в туалет, но хотелось минутку подумать. Так что она закрыла дверь, помыла руки и уставилась на водоворот, закручивающийся в слив не в ту сторону.

Осмотрела душ. Бледно-желтая занавеска была грязной, как в каком-то студенческом общежитии. Вот что напоминала ей эта квартира. Студенческое общежитие. Ей было тридцать пять, и в этой жизни она жила как студентка. Она увидела антидепрессанты – флуоксетин – возле раковины, взяла коробку. Прочла Прописано Н. Сид на наклейке. Взглянула на свою руку и вновь увидела шрамы. Странно, когда собственное тело становится подсказкой.

На полу возле мусорного ведра лежал журнал, National Geographic. Тот самый, с черной дырой на обложке, она читала его в той жизни, на другом краю света, всего лишь вчера. Она почувствовала, что это ее журнал, ведь ей он всегда нравился и она всегда покупала его – даже в последнее время – случайно, спонтанно, из прихоти, ведь никакая онлайн-версия не передавала красоту фотографий.

Она вспомнила, как в одиннадцать лет рассматривала в папином журнале фотографии Шпицбергена, норвежского архипелага в Арктике. Он выглядел таким большим, пустынным и величественным, что ей стало любопытно, каково это – очутиться там и проводить лето, как ученые-исследователи из статьи, занимаясь геологическими исследованиями. Она вырезала картинки и в итоге пришпилила их к доске в своей спальне. Многие годы в школе она старалась преуспеть в естественных науках и географии, только чтобы стать похожей на ученых из статьи и проводить лето среди ледяных гор и фьордов, где летают тупики.