— Не хотите ли получить совет? — спросил Тобиас.

— От вас? Не особенно.

— Тем не менее я дам вам пару мудрых советов, которые рекомендую принять к сведению, если вы намерены продолжить свою новую карьеру.

Лавиния оторвалась от созерцания мрачной улицы, напомнив себе, что у этого человека богатый опыт.

— Что вы посоветуете мне, сэр?

— Никогда не плакать, если клиент рассказывает вам свою печальную историю. Это создает у людей впечатление, что вы поверите любому их слову. По опыту могу сказать, что клиенты часто лгут. Поэтому нет никаких оснований побуждать их к этому вашими слезами.

— Вы хотите сказать, что миссис Доув лгала нам?

Тобиас пожал плечами:

— Клиенты почти всегда лгут. Если вы будете долго заниматься этой профессий, то скоро убедитесь в этом.

— Не верю, что миссис Доув придумала свою историю.

— Откуда вы это знаете?

Лавиния вздернула подбородок:

— У меня тонкая интуиция.

Это рассмешило его.

— Придется положиться на ваши слова.

«Ему всегда удается разозлить меня», — подумала Лавиния.

— Позвольте сообщить вам, сэр, что мои родители были опытными гипнотизерами. Я стала помогать им в юном возрасте. После их смерти я некоторое время продолжала зарабатывать на жизнь терапевтическими процедурами. В этой области необходима интуиция. И мой отец, кстати, неоднократно утверждал, что у меня талант к этой профессии.

— Черт возьми! Мой партнер — специалист по магнетизму! Чем же я провинился, чтобы заслужить такое?

— Рада, что вам весело, сэр, но я не изменила отношения к рассказу миссис Доув. По крайней мере я верю почти всему.

Тобизс пожал плечами:

— Допускаю, она, возможно, не все сочинила. Миссис Доув умна, поэтому понимает, что сплав правды и вымысла дает иллюзию правдоподобия.

— Вы очень циничны, мистер Марч.

— Это полезно в нашей профессии.

Лавиния прищурилась:

— Одно скажу вам точно. Она не лгала, что любила покойного мужа.

— Занимаясь расследованиями, вы узнаете, что все клиенты лгут, когда дело касается любви.

Карета с грохотом остановилась, и Лавиния не успела возразить. Тобиас открыл дверь. Она заметила, что он осторожно спустился, словно испытывал боль. Но когда Тобиас повернулся, чтобы помочь ей, лицо его было непроницаемым.

Словно молния пронзила Лавинию, когда она почувствовала силу его рук. Лавиния позволила Тобиасу поставить себя под навес у двери и с притворным интересом оглядела улицу, точнее, узкий, тесный переулок. Он извивался темной лентой между нависших по обе стороны стен. Вероятно, улочку никогда не баловало солнце, но в такой день она была погружена в кромешный мрак.

Тобиас резко постучал в дверь. За ней послышались шаги. Старая домоправительница открыла дверь и подслеповато уставилась на Тобиаса.

— Что вам угодно? — очень громко спросила она. Это свидетельствовало о том, что женщина плохо слышала. Тобиас отступил.

— Мы пришли повидать миссис Воэн.

Домоправительница приставила руку к уху:

— Что такое?

— Мы пришли повидать скульптора, — громко объяснила Лавиния.

— Вам придется купить билет, — заявила домоправительница еще громче. — Миссис Воэн больше никого не пускает в свою галерею без билета. Слишком многие пытаются бесплатно посмотреть на ее работы. Утверждают, что пришли дать ей заказ, но потом долго рассматривают скульптуры и уходят.

— Мы здесь не для того, чтобы смотреть восковые работы, — сказала Лавиния. — Мы хотим побеседовать с миссис Воэн.

— Я слышала много отговорок. Ни одна из них не обманет меня, вот и все. Никто не попадет туда без билета.

— Ну ладно. — Тобиас бросил несколько монет на ладонь женщины. — Этого хватит на два билета?

Домоправительница рассмотрела монеты.

— Хватит, сэр.

Она отступила, и Лавиния вошла в небольшой, плохо освещенный холл. Тобиас последовал за ней. Когда дверь за ним закрылась, мрак еще больше сгустился.

Домоправительница зашаркала по темному коридору.

— Сюда, пожалуйста.

Лавиния взглянула на Тобиаса. Он жестом велел ей идти впереди него.

Они молча последовали за домоправительницей до конца коридора. Та распахнула тяжелую дверь.

— Входите, — прокричала она. — Миссис Воэн сейчас придет.

— Благодарю. — Лавиния вошла в едва освещенную комнату и остановилась, увидев в ней несколько человек. — Я не знала, что у миссис Воэн гости.

Домоправительница фыркнула и закрыла дверь, оставив Тобиаса и Лавинию в заполненной людьми комнате.

Тяжелые шторы закрывали два узких окна, не пропуская даже толику света, которая могла просочиться с улицы. Две свечи в больших подсвечниках стояли на крышке фортепьяно и скудно освещали комнату. Здесь все было пронизано холодом. Казалось, он исходил от сгустившегося вокруг посетителей мрака. Лавиния заметила, что в камине нет огня.

Люди стояли и сидели в различных позах. Мужчина с элегантно завязанным галстуком спокойно читал в кресле, хотя свет не падал на страницы. Он небрежно скрестил ноги в лодыжках. Довольно пышная женщина в платье с длинными рукавами и большом белом фартуке сидела за фортепьяно. Ее густые седые волосы были стянуты в тяжелый узел под кружевным чепцом. Пальцы замерли над клавишами, словно она только что закончила играть и вновь собиралась начать.

Возле потухшего камина расположился мужчина, державший в руке бокал с недопитым бренди. Рядом с ним два джентльмена играли в шахматы.

Причудливая неподвижность отличала узкую, длинную комнату. Ни одна голова не повернулась в сторону вновь прибывших. Никто не пошевелился. Никто не заговорил.

Фортепьяно не издавало ни звука. Казалось, все в комнате застыли, занимаясь каждый своим делом.

— Боже милостивый! — выдохнула Лавиния. Тобиас направился к игрокам в шахматы, сидевшим за партией, которую им никогда не суждено было завершить.

— Поразительно, — сказал он. — Я видел другие образцы восковых фигур, но они были далеко не так близки к жизни, как эти.

Лавиния медленно подошла к человеку, читавшему небольшой томик. Восковая голова была наклонена как живая. Стеклянные глаза устремлены на текст страницы. Лоб был слегка нахмурен, и даже крошечные волоски виднелись на тыльной стороне испещренных венами рук.

— Кажется, они вот-вот зашевелятся или заговорят, — прошептала Лавиния. — Клянусь, видны даже синие прожилки вен! Только посмотрите на бледную щеку этой женщины. Жутковато, правда?