Это напомнило мне день, когда я пришла домой и попыталась объяснить Филиппу, в чем заключается лечение Либерти. Он засмеялся. Его откровенное хихиканье охладило мой энтузиазм. Но вскоре Филипп оживился и с интересом сузил глаза. Он взял меня за руки и сказал, что я могу делать все угодно, если это приносит мне радость, даже если для этого нужно сесть в один сумасшедший поезд с Либерти Скотт. А я еще даже не рассказала ему о лечении.

– Ты хочешь сказать, что за этим дурацким колдовством стоит нечто большее? – спросил он.

За этим «колдовством» действительно было нечто большее, и Джимми с Беном со временем попадут под чары Либерти, точно так же, как попала я.

Ладно, теоретически это и правда выглядело нелепо. Лечение аллергий низшего уровня заключалось в том, что я держала в руке флаконы с чем угодно от специй до перца и папайи. Чем больше бутылочек вкладывали в мою вспотевшую ладонь, тем больше я задавалась вопросом, что, черт возьми, я делаю. Я усмирила свои разраставшиеся сомнения в темной комнате, где Либерти велела мне расслабиться и вздремнуть. Как я, да и вообще любой думающий человек, могли поверить в то, что эти нетрадиционные методы лечения изменят химический состав тела? Но я не сопротивлялась, и после короткого сна меня перевели на особую диету на двадцать пять часов.

Филипп с любопытством смотрел на меня, когда я после моего первого лечения кальцием вошла на кухню с сумкой разрешенных продуктов. Мне было неловко сказать ему, что я буду завтракать пастой и курицей, а молоко или молочные продукты мне запрещены. Я выделила время и заставила себя перечитать состав своих любимых блюд. Двадцать пять блаженных часов переобучения моего тела, чтобы оно принимало эти лакомства, а не отвергало их. Либерти выдала мне список блюд и продуктов, к которым я не должна была даже прикасаться, пока проходил этап десенсибилизации. Без соответствующих медицинских исследований казалось нелогичным и крайне неправдоподобным, что это лечение способно победить аллергию, но я согласилась попробовать. Девять недель подряд. И, о чудо, это сработало! Я избегала основных минералов и витаминов, содержащихся почти во всех продуктах питания. И это все из любви к миндалю.

Джимми, возможно, придется лечить дольше. Может быть, он не сможет пройти за положенное время некоторые тесты на продукты или ингредиенты, и тогда ему придется повторять лечение и снова соблюдать диетические ограничения. Поживем – увидим. Я была бы счастлива узнать, что он ездил на экскурсию или в летний лагерь вместе с другими детьми. Это стоило бы затраченного времени и всех ограничений.

Дверь открылась, и Джимми побежал по коридору. Я крикнула ему:

– Ты готов?

Он кивнул, и я повела его к первому этапу тестирования – мытью рук.

– Сначала тебе нужно снять обувь, – сказала я.

Он сбросил ярко-зеленые кроссовки у двери офиса Либерти и схватил меня за руку. Это меня удивило, и я почувствовала, как по моим пальцам прошелся легкий трепет.

Включив кран, я посмотрела на его отражение в зеркале, представляя, как выглядит его мать. Были ли у него ее губы? Ее нос? Кем была женщина, любившая этого маленького парня?

– У тебя все хорошо? – спросила я.

– Больше никаких игл, – улыбнулся он. – Хороший день.

– Знаешь, раньше у меня была аллергия на миндаль.

Глупо рассказывать об этом ребенку, у которого аллергия чуть ли не на воздух. Он сосредоточился на намыливании рук и не поднимал взгляда. Я продолжила.

– Это было страшно. И иногда тяжело.

– Вам делали уколы? – спросил он.

– Иногда.

– Мне тоже, – сказал он.

– Что ж, ты, должно быть, очень храбрый мальчик.

Он смыл мыло с пальцев и вытер их бумажным полотенцем, которое я протянула ему.

– Спасибо, – сказал он, на этот раз встретившись со мной взглядом.

Мы молча прошли по узкому коридору. Я слышала голос Бена через дверь кабинета Либерти. Отчасти в нем слышалось беспокойство, отчасти сомнения. Либерти проводила его в комнату ожидания, а Джимми занял его место, готовый к началу тестов. Мы с Беном сидели в тишине.

Часы за моим столом громко тикали, и я пыталась сосредоточиться на оформлении документов для следующего пациента – пожилой женщины с аллергией на реактивное топливо. Но потом я сдалась, обошла перегородку и села рядом с Беном. Он листал старый выпуск журнала «Айлэнд лайф», но, когда я присела, он бросил журнал на стол и закрыл лицо руками. Тату вокруг пальца, символизирующее вечность, приоткрыло мне в нем что-то новое, чего я не замечала раньше.

– Вы в порядке? – спросила я, списывая его молчание на пережитый ранее стресс в сочетании с подробными инструкциями от Либерти. Это был долгий день – казалось, что мы были в больнице целую вечность назад, – и я могла различить напряжение в его лице, в складках на рубашке и в том, как были растрепаны его волосы.

– Вам нужно многое переосмыслить… Может, еще слишком рано…

Он сел прямо.

– Нет. Джимми достаточно долго страдал. Это подарок от Бога.

Он повернулся ко мне и добавил:

– Вы были посланы Богом.

Он не спорил со мной, как и все скептики.

– В следующий раз вам следует привести с собой жену, – сказала я. – Полезно иметь еще одну пару ушей, чтобы все это воспринимать.

– Его мама уехала.

Мне подумалось, что, должно быть, она очень красивая. Я уже могла представить, как он скучал по ней. У него это было написано на лице. Я нарисовала в своем воображении руководительницу бизнеса, во многом похожую на Филиппа – утонченную женщину с важной работой.

– Она, должно быть, испугалась, когда услышала…

Он кивнул.

– Вам предстоит со многим разобраться, – сказала я. – Всем вам.

Он поигрывал кожаным ремешком на запястье.

– К этому привыкаешь.

Я не придумывала себе какое-то одиночество, которое нас объединяло. Оно действительно было здесь, в тусклой дымке, упавшей на него. В том, как он, должно быть, скучал по ней, так же как я стала скучать по многим чертам Филиппа и по многим людям в моей жизни.

Бен взглянул на мой палец, и кольцо, во всей своей заметности, сверкнуло между нами.

– Он тоже много путешествует по работе. Я совсем не так представляла себе нашу помолвку.

Я покрутила кольцо, яркое сияние которого всегда выглядело роскошно и ослепляюще.

– Мы никогда не поженимся, если он будет придерживаться своего графика, – произнесла я и добавила. – Не уверена, что его это волнует.

Мне показалось, будто он собирался сказать что-то еще, но остановился, и я осознала свою ошибку. Я