места. Гладкая поверхность стола проскользила под ним, и оно стало недосягаемо для своего хозяина. Мама усмехнулся и фонарём револьвер со стола столкнул. Тот глухо об дощатый пол стукнулся, проехал немного и замер где-то в темноте.

…

В Питере Мама только у Филы не дёргался. Зависал у неё на хате и без дела не выходил никуда. Фила неподалёку держала бордель «под крышей» начальника местного РОВД. Четыре тонны баксов ему каждый месяц засылала и свои дела в оговорённых пределах мутила. Менты иногда заезжали на «субботник», но Фила не парилась – шлюхи у неё на любой вкус водились. Всего – больше семидесяти… голов. На всех хватало. Какие в бардаке зависали, а каких водители по клиентам развозили. Сама она пятёру, было дело, отмотала и блатную фишку рюхала. Правильной бесовкой была, короче.

Филиными шлындрами Мама брезговал, и его коробило от того, как она над ними куражилась. И хоть звал за глаза «адской погремушкой» – да и постарше она была, – несколько раз прижимал Филу в ванной. Она ему тоже лаской отвечала, но после хуже гремучей змеи на всех бросалась. Кричала, ругалась и девкам таких банок выписывала, что некоторые потом неделями работать не могли. Так она им ещё и за «простой» не платила. И Мама не трогал её больше.

А Бзик во вкус быстро вошёл. Присмотрел себе из новеньких, незатасканную ещё. Маленькая, попка – сердцем, лицо круглое, губки пухлые. Кудрей пружинками, стерва, навьёт, и большими грустыми глазами из-за них зыркает. Сладкая больно, короче. Центровая. Бзик на неё хрустов немерено спускал, по кабакам таскал, шмотки дарил и чуть не на каждом углу пялил.

Мама жалел её. Она, дура, радовалась без памяти. Думала небось, что жар-птицу за хвост держит. Но он-то знал, что Фила сейчас их – залётных – боится: знает, что они и мокрым не погнушаются. И Анзора она уважает, потому их с Бзиком терпит. Но только они уедут, Фила мелкую сгноит, так опустит, что её бездомные шугаться станут.

А уезжать надо было срочно. У Михо цацки рыжие забирать и валить. «Менты кого в Нижнем пасли? – Мама в майке и спортивных штанах на кухне сидел, рассуждал и дымом пускал кольца. – Может быть, Михо их сдал, и то засада была? Разузнать можно, но времени не хватить может».

– Что ты там пищеш? – спросил он и кивнул на тетрадь, в которой Фила красной ручкой чёркала.

– Бл..дская бухгалтерия, – неглядя, отмахнулась она.

Из коридора донёсся смех и голос Бзика: «Стой! Куда пабэжала?»

– Мам Фил! – в кухню ворвалась его маленькая шлюшка в коротеньком, наспех запахнутом, халактике. – Я тебе забыла сказать…

– Ты как разговриваешь, шалава?! – Фила вскочила и дала мелкой затрещину.

Девка выронила измятую бумажку.

– Э, Фила, что дэлаэш? – Бзик, в одних трусах, вбежал в кухню, спрятал мелкую себе за спину и грудь выпятил.

– Бзик, идиот! – Мама встал перед ним. – Что ты её тут трахаешь? Иди с ней в бордель и там трахай. Или снимай квартиру! Устроил тут!

– Ладно, Мама, разберёмся! – Бзик рукой с растопыренными пальцами в воздухе большой круг очертил.

– Тебе башню совсем снесло! Разбираться у Анзора будешь! – устало сказал Мама и на табурет опустился.

– По-русски говорите, черти! – Фила шлёпнула ладонью по столу.

– Мам Фил, – жалобно проблеяла мелкая из-за спины Бзика, – ну там тётка приходила, на ту квартиру…

– И чё?

– Сказала, что учительница Хонина. Ну, почему он в школу не ходит, спросила, и к ней на уроки… что-то такое.

– А ты?

– Я у неё телефон взяла. И что ты сама ей перезвонишь, сказала. Не надо было?

– Было. Давай телефон!

– Да вот, уронила… Только что, – мелкая выглядывала из-за Бзика и, видимо, опасаясь выйти, осматривала пол.

– Эта, нэт? – Мама достал клочок бумаги с цифрами из-под своего табурета.

– Да-да, это он! – засияла мелкая и едва заметно подтолкнула Бзика к двери.

Тот включился будто. Утащил её стремительно в одну из комнат и дверь захлопнул.

– Когда вы уже свалите, Мама? – Фила жалостливо скуксилась.

– Э, как тэбе не нада, валитэ! – Мама вяло возмутился.

Они замолчали и прислушались к приглушенным прерывистым девичьим стонам. Фила прикрыла кухонную дверь и подошла к Маме.

– Мамчик, – она, с силой нажимая, гладила его плечи и шею; дыхание её участилось.

– А… – Мама, сдаваясь, тяжело выдохнул, и развязанный им пояс Филиного халата соскользнул на пол по синему шёлку с белыми лилиями.

Мама откинул полы халата в стороны, обхватил Филу за талию и усадил её верхом к себе на колени. Фила обняла его за шею и голову запрокинула. И он уже готов был к Филиной груди припасть, как взгляд его на номер телефона упал – бумажка эта рядом на столе лежала.

– Стой, Фила, падажи!

– Мама! – Фила вскрикнула, и глаза её исполнились ужаса.

– Да памалчи, жэншина! Чей эта номэр? Что щас сказала эта… твоя… э… дзевушка? – Мама тыкал указательным пальцем в бумажку.

– Мама, да какого… – последние следы нежности исчезли, и Фила снова превратилась в змею. – Тебе прям щас вот надо, да? Училка это Хонькина! Да пошла она в…

Разгневанная Фила схватила бумажку, изорвала её и все обрывки в окно выбросила. Ударила кулаком по оконной раме и замерла. Через несколько секунд успокоилась и украдкой на Маму посмотрела, мол: «Косяка дала, да?»

– Что ты злая такая, м? – Мама головой покачал.

– Тебе нужен был этот номер? – в голосе Филы слышалось, что она ищет примирения. – Ну, прости, Мамчик! Завёл ты меня… И такой облом, – Фила сделала капризное лицо и, поворачивая плечи из стороны в сторону, хлопала себя по бёдрам.

– Эта номэр тэстя Михо, – Мама поднял брови и вытянул шею вперёд.

– Да ты чё! – Фила подпоясалась, поправила ворот и села за стол напротив Мамы. – Это точно?

– Да. Я его наизуст знаю, – Мама прикурил две сигареты и протянул одну Филе.

Фила сигарету в длинный мундштук вставила и попыхала вхолостую, раскуривая.

– На уроки к ней, говорит… – задумалась Фила. – Это ж Лидка, значит, Мишкина свояченица. Зинка, выходит, к ней малого таскала математикой заниматься.

Мама встал и подошёл к окну. Дверь внезапно открылась и появился улыбающийся Хоня. Он держал в охапку большого оранжевого медведя с золотистой тесьмой на шее. Около Филы встал, смотрел ей в глаза и, как казалось, что-то сказать хотел. Обритую под ноль голову Дениса покрывали швы под пятнами зелёнки.

– Дэныс! – позвал Мама.

– Да он ни хрена не нямлит, – Фила брезгливо скривила рот, развернула пацана за плечо и сильно толкнула к Маме:

– На вот, возьмите