повором на Кирпичное, тебя встретят люди, груз им покажешь. Если найдут, что им надо, заберут.

– Том, ты в своем уме? – возмутилась Зина. – Как это, заберут? Там же вес по накладной!

– Одно возьмут, другое положат. Всё будет взаимно нежно и обоюдно ласково, не сцы!

– Тома, во что ты меня впутываешь? Скажи! Что это за металлолом такой, а? Каким ещё людям я его должна показывать? Тома, это твои дела, при чём тут я?

Тамара ударом указательного пальца сбросила окурок на пол и ткнула Зину мундштуком в грудь. Зина отшатнулась и уперлась в стену.

– Ты чё тут целку из ся строишь? – яростно зашептала Тамара. – Мои дела, да? Тоже дело хочешь? Ты, может, думаешь, муженёк твой и правда на заработки подался? Может тебе его откопать? Так там и пёрышко с твоими пальчиками на стол к прокурору просится. Ух, дура!

Тамара толкнула Зину сбоку в голову. Зина отвернулась и приложила тыльную сторону ладони к губам. От волнения Зина никак не могла вздохнуть и у неё дрожали брови. Настроение Тамары вдруг резко переменилось, и она взяла Зину за плечи:

– Ладно, сестрёнка, пошли. Дома договорим.

Только в квартире, обняв сына, Зина немного успокоилась. Тамара достала из холодильника бутылку шампанского, ловко откупорила её, и, сделав несколько жадных глотков, протянула Зине. Зина поднесла горлышко к губам:

– Пф, ты что, Том! – спохватилась она. – Мне ж ехать ещё. На, забери.

– Хоня, собирайся, давай! Щас домой поедешь. – скомандовала Тамара Денису, и когда шарканье детских тапочек затихло в одной из комнат, подытожила: – Короче, мать, ты поняла? Остановишься, они посмотрят и всё будет взаимно нежно. – Тамара скривилась и дёрнула комбинезон Зины за бретель, – чё ты ходишь, как, я не знаю… Как Том Сойер какой-то.

Из всех чувств, которые Зина сейчас испытывала к сестре, по названию она знала только презрение. «Пусть! – думала она. – Пусть издевается. Теперь у меня есть Тойво. Вообще к нему уедем с Дениской. Сгоняю последний раз, и уедем».

– Хоньку день куда-нибудь. Он мне здесь на выходных не нужен, – Тамара прервала размышления Зины. – «Субботник» у нас.

– Господи, Тома, что с тобой сегодня? Ты решила меня тоже… – она прикусила губу и на секунду отвернулась. – Куда я дену? И что это за слово-то, «день»? Детей разве девают? Потом, у него же день рождения в воскресенье.

– Во, я прям щас и отмечу, – Тамара усмехнулась, запрокинула голову и пила шампанское, пока бутылка не опустела наполовину.

…

На новой трассе Санкт-Петербург – Выборг Зина чувствовала себя человеком. Здесь она могла расслабиться и «дать в тапок». Несмотря на быструю погрузку, из города, из-за пробок, выехали уже затемно. Хоня расположился полулёжа в спальнике, подложив под спину, подаренного Лидией Дмитриевной, медведя и резался, не отрываясь, в электронный тетрис – подарок Зины на день рождения. В печальном жёлтом свете набегающих фонарей поблёскивала бутылка газировки, и то появлялась, то исчезала в темноте раздербаненная пачка печенья. Когда фонари закончились, Зина не разрешила включать свет, вглядываясь в тёмные обочины. Проехав означенный поворот, Зина подумала, что или она прозевала, или «люди» проспали, или всё отменилось. Фуру обогнала патрульная машина ГАИ. Зина пристроилась за ней, немного прибавив газу. Километра через три, Зина заметила, что машина сзади сигналит ей дальним светом. По всем признакам – микроавтобус. «И что делать? Блин! Вот кто это? Они – не они? – Зина начала злиться. – Тойво обещал приехать встречать меня прямо на границу. Сумасшедший! – от этой мысли Зине стало радостно. – Времени-то уже сколько! Да пошли они все! Вместе с Томкой! Буду держаться за гайцами, тут осталось-то уже всего ничего». Зина чуть повернулась, нащупала, не глядя, в спальнике край одеяла и отбросила его назад, накрыв уснувшего Дениса. Микроавтобус перестал сигналить и пошел на обгон. Он выехал на встречную полосу через двойную сплошную линию разметки и поравнялся с тягачом. Впереди из-за поворота ударил свет мощных фар – навстречу шла фура. Гаишники включили мигалки и сирену. Микроавтобус не стал тормозить, а попытался заскочить межу Зиной и патрульной машиной. В ответ на резкое движение в попытке перекинуть ногу с газа на тормоз, Зина почувствовала острую боль в пояснице. Нога ещё сильнее надавила на газ. Зина вскрикнула и инстинктивно повернула руль вправо, уходя от столкновения с микроавтобусом. Тягач послушно выехал на обочину. Зина успела схватиться за спинку пассажирского кресла, чтобы хоть как-то не дать Хоне вылететь из спальника. Дорога ушла в сторону и машина, пролетев какое-то расстояние, врезалась в откос кювета под насыпью. Зину бросило на руль, и она почувствовала, как сзади надавили на шею.

…

– Ну что там? Чего ты стоишь, сержант?

– Это Бобина.

– Бляха, а я смотрю машина знакомая. Живая? Шас спущусь, погоди. Чего ты молчишь? Что ты там увидел?

– Она без …

– Да, что ты мямлишь?! Ох, мать твою! А голова-то где?

– Вот… Швеллером срубило.

– Ой, … Одна она там была? Дай-ка фонарь! Бляха, крышу снесло напрочь.

– Там вроде есть кто-то…

– Что, тоже?! Где?

– С той стороны, под железом этим.

– Сержант, бляха, потом будешь хныкать. Давай бегом.

– Сюда посветите!

– Куда? А! Да это ж пацан! Живой?

– Живой, живой! Только кровь на голове. Без крана не вытащим.

– Так, мужики, давайте сюда!

– Это Бобина?

– Да.

– Живая?

– … нет. Здесь ребёнок. Попробуем руками разобрать. Осторожно, чтоб не придавило его! Щас, щас. Скорая, кран, эвакуатор… Пацан, слышь меня, эй?

Дмитрий Игнатьевич

По пути домой Дмитрий Игнатьевич не успевал за своими мыслями. Они беспорядочно лезли в голову, будто обезумевшая толпа, жаждущая отоварить талоны на водку. Цветными пятнами вспыхивали эпизоды возможного будущего: «Сейчас беру “колокольчик” и на Литейный. Лида только к вечеру вернётся. Ладно, медведя сам найду. Выходит, я ничем не лучше бандитов… Эх, как же я прозевал-то?» У входа в метро он остановился. Возбуждение отступило, как отлив, оставив за собой опустошение. Исчезли шумные мысли и яркие перспективы. Дмитрий Игнатьевич потёр бровь.

– Ой, ну что вы встали? – взвизгнула налетевшая на него женщина.

Дмитрий Игнатьевич попал себе пальцем в глаз:

– Ды… – обернувшись, он хотел выругаться, но устыдился и отошёл в сторону: – Извините!

«А если за мной следят? Даже если нет, узнают же всё равно, что я был в Большом доме. Начнётся же… Ой, чёрт! Это что ж получается? Мало того, что парня подставил… Нет, ювелиры эти – воры, понятно, но это же я их бандюгам сдаю. Или уже сдал?» – Дмитрий Игнатьевич обнаружил, что стоит у