Страдание исказило лицо Аравана, и он взглянул на мага, ища поддержки, но и у старца глаза были полны слез. Он только покачал головой и пробормотал:

— Я не могу даже обнять ее. Даже не могу обнять.

И все же Араван поднял бедняжку, нежно прижал к груди и, держа ее на согнутой дугой ладони, нашептывал:

— Ш—ш–ш, ш—ш–ш, малышка.

— Пожалуйста, опусти меня на пол, — попросила Джиннарин, вытирая рукавом глаза. — Надо успокоить Рукса.

Лис с расстроенным видом расхаживал по каюте и вынюхивал воздух, пытаясь понять причину горя своей хозяйки. Араван выполнил просьбу пиксы, Рукс тут же оказался рядом с ней, и Джиннарин, поглаживая лиса, стала шептать ему что—то на ухо. Рукс внимательно слушал и поглядывал на Эльмара с таким видом, словно во всем винил именно его.

Маг смахнул рукой с лица слезы.

— Араван, налей мне еще вина, — попросил он, и эльф наполнил его стакан.

В каюте на некоторое время наступила тишина, нарушаемая лишь плеском волн по корпусу «Эройена», но наконец Джиннарин повернулась к Аравану и сказала:

— Подними меня, пожалуйста, на стол. Рукс успокоился, и я хочу допить вино.

Эльф осторожно посадил Джиннарин на стол, и она устроилась скрестив ноги, взяла свой наперсток и пригубила.

Араван откашлялся и заговорил:

— Я понимаю, что моя просьба причинила тебе страдание. Тысячелетиями ты скрываешься от людей. И не в твоей природе и традициях вашего народца показываться на глаза посторонним, кроме тех, кто является твоим другом. Но прими во внимание, почему я попросил тебя довериться моим подчиненным. Прежде всего, команда «Эройена» тщательно подобрана. Я не беру на службу всех и каждого, и большинство из них — это дети моих старых знакомых, с которыми я ходил в плавания много лет назад. Такой порядок существует почти три тысячелетия. Дети, внуки, правнуки — все они надежны и преданы мне до конца. Они посвящены в секреты эльфов, гномов и людей и никогда не подведут. Некоторые из них погибли, исполняя свой долг. Приглядись к этому замечательному кораблю. Кому известны его секреты, кроме членов моей команды? Ни одна душа не знает о них, кроме тех, кому пришлось служить на нем. Многие купцы и капитаны отдали бы все свои сокровища за такое судно, но никто на Мит—гаре никогда не увидит ничего подобного, ибо его секреты надежно спрятаны в моем сердце и в сердцах членов команды «Эройена» и мы никому их не раскроем. И это только один пример их преданности. Далее. Каждый матрос или гном на моем корабле выбран не только из—за своей преданности и честности, но также и потому, что он сообразителен, отважен и опытен. Не один раз моя жизнь была спасена кем—либо из соратников, и мне в свою очередь доводилось выручать из беды многих из них. У меня с ними духовное родство, они собратья по оружию, и я не подвергну их опасности, умышленно оставляя в неведении. Как в случае успеха, так и неудачи нам понадобятся мозг, силы и опыт всех, но мы лишимся этого, если они будут действовать в потемках. Не зная цели наших поисков и не познакомившись с тобой, Джиннарин, они будут связаны по рукам и ногам, и я не могу позволить этому случиться как для их безопасности, так и для твоей. Давай поменяемся ролями. Предположим, я пришел к тебе и прошу о помощи, но желаю скрыть от тебя и то, кто меня послал, и кого надо выручить из беды. Каким будет твой ответ? Решишься ли ты на таких условиях подвергать риску себя и остальных или посоветуешь мне рассказать правду твоему благородному народцу, невзирая на мои страхи. И последнее. Пока ты все обдумываешь, скажу вот что: я не возьму в этот поход никого, кто не поклянется хранить тайну — сначала мне, потом тебе.

Араван замолчал, Джиннарин задумчиво смотрела в свой наперсток, раскручивая вино в небольшой водоворот.

Прошло довольно много времени, спящий Рукс, затеяв преследование убегающей от него во сне мышки, царапал челюстями пол каюты. Наконец пикса подняла взгляд на

капитана.

— Что же ты решила, Джиннарин? — ласково спросил

эльф.

Она ответила дрожащим от волнения голосом:

— Это противоречит опыту нашей жизни в течение десяти тысяч лет, но мне кажется, что я тебя понимаю. Если они поклянутся тебе и мне, то я… согласна… я должна найти Фаррикса.

Молчавший все время Эльмар поднял стакан:

— Налей мне еще, дружище Араван, это надо отметить. Араван плеснул всем вина.

— За успех! — торжественным голосом произнес капитан.

Джиннарин взяла наперсток и произнесла только одно

слово:

— Фаррикс. Эльмар залпом выпил.

Семь дней спустя от городского причала стали подходить шлюпки с командой «Эройена» на борту. От многодневного бурного разгула многие были в полубессознательном состоянии, и их приходилось заносить на судно в буквальном смысле на руках. Среди таковых оказался и Бокар, висевший на плече Джату, подобно полупустому мешку с зерном. Увидев, что Араван наклонился через перила и наблюдает за ними, черный гигант, выходя из шлюпки и поднимаясь по сходням, улыбнулся, сверкнув белыми зубами.

— Идем на борт, капитан, — объявил Джату. — Бокар просто ужасно устал, до полного, так сказать, изнеможения.

Араван громко рассмеялся, затем ответил:

— Да, Джату, вижу. Но бьюсь об заклад, каждый из вас погулял от души. Не прав ли я?

— Да, капитан, что уж тут скрывать, своего мы не упустили.

Когда Джату ступил на палубу, Араван сказал:

— Свалишь свою ношу на койку и приходи ко мне. Я расскажу тебе сказку.

Джату удивленно взглянул на капитана, затем перевел взгляд ему за спину и увидел на корме старика, перегнувшегося через борт. Тот наблюдал за шлюпками, подвозившими экипаж «Эройена». Черный гигант поднял бровь, и с губ его уже готов был сорваться вопрос, но, наткнувшись на таинственный взгляд синих глаз эльфа, Джату промолчал.

День постепенно подходил к концу. Команда понемногу подтягивалась от городского причала. Женщины пришли к докам проводить своих моряков и воинов, возлюбленные обменивались нежными объятиями и поцелуями. К заходу солнца вся команда была на борту судна.

С наступлением темноты оба помощника Аравана, Ри—ко и даже Бокар собрались в капитанской каюте, и их встреча затянулась далеко за полночь. Тинк пытался сервировать чай, но был встречен Бокаром в дверях. Он взял у Тинка поднос, не позволяя юнге войти. Но, несмотря на это, юнга успел разглядеть в каюте старика в синем балахоне и…

— Я видел лиса! — объявил он своему приятелю Ти—виру.

— Ступай займись своим делом, Тинк. Какие могут быть лисы на корабле?

— Не знаю, Тив, но это и в самом деле был лис. Возможно, его привел с собой старик в синей робе.

Тивир недоверчиво покачал головой, и Тинк, бросив на него предостерегающий взгляд, сказал:

— Был лис или нет, держи язык за зубами. О том, что происходит в каюте капитана, может рассказывать только он сам.