Тут Марина спохватилась, что если немедленно не приложить к щеке лед, завтра можно на работу не ходить, на проходной ее просто не узнают.

Да трех часов она делала примочки и встала с больной головой, зато опухоль на щеке спала и синяка вроде бы не будет. Муж ночевать не явился, да и черт с ним.

Марина пришла на работу одной из первых и сразу же направилась в холл, где два дня назад проходил корпоратив. По холлу медленно двигалась уборщица Зульфия с пылесосом. Казалось, что она выгуливает большую, утробно ворчащую собаку.

Марина остановилась и бросила взгляд на кадку, в которой спрятала косметичку Камиллы. Взять ее на глазах уборщицы она не решалась и сделала вид, что изучает доску объявлений.

Зульфия ходила кругами и недовольно бормотала себе под нос:

— И ходят, и ходят… и мусорят, и мусорят… а убирать все мне… после этого… после ко-ператива столько грязи осталось, как будто здесь не теле-виденье, а базар…

К счастью, в это время секретарша Саша позвала Зульфию в кабинет шефа. Уборщица снова недовольно забормотала, но взяла пылесос под уздцы и покатила прочь.

Едва холл опустел, Марина коршуном бросилась к кадке. Косметичка была на месте. Сунув ее в заранее приготовленный пластиковый пакет, Марина вернулась в свою комнатку, закрыла дверь изнутри и только тогда заглянула в косметичку. Кроме золотистого тюбика помады, пудреницы и туши для ресниц, в ней оказалась та самая флешка.

Марине не терпелось узнать, из-за чего погибла Камилла, и она вставила флешку в компьютер. Однако ее ожидало разочарование: требовалось ввести пароль.

Многие люди в качестве пароля выбирают имена своих собак и кошек, дни рождения детей… но у Камиллы не было ни детей, ни домашних животных. Марина попробовала ввести дату рождения самой Камиллы (благо, она хорошо ее знала), но пароль оказался неверным, и осталось еще две попытки.

Марина задумалась. Что Камилла могла использовать в качестве пароля?.. Девичью фамилию? Но она под ней и живет. Какую-нибудь важную дату из своей биографии? Но ее можно забыть или ошибиться с цифрами…

И тут Марина вспомнила, как Камилла, слегка выпив, хвасталась, что одежду носит самых разных марок, но вот белье — только итальянской фирмы Бинетти.

— Это мой маленький женский секрет! — проговорила она со смехом.

Марина тогда еще удивилась, отчего мужики — Жук с Антоном — так ржут. Что тут смешного? Поздно до нее все дошло…

Она набрала на клавиатуре слово «Бинетти» — и компьютер сообщил, что пароль принят.

На экране появились ярлыки текстовых и видеофайлов, подписанных какими-то сокращениями, на нескольких файлах стояли даты: 1986 и 1987.

Марина была удивлена: не такой Камилла человек, чтобы интересоваться событиями тридцатилетней давности. Она часто повторяла, что жить нужно не прошлым, а будущим. С другой стороны, чтобы сделать какие-то выводы, нужно посмотреть эти файлы…

И она открыла первый из видеофайлов, помеченных восемьдесят шестым годом прошлого века.

На экране появились выцветшие и дрожащие кадры: какой-то южный городок, пыльная площадь, смуглые люди в длинных арабских рубахах и поношенных халатах, верблюды, ослы, разбитые, видавшие виды машины. На какое-то время камера остановилась на задумчивой морде верблюда — печальные глаза старого философа смотрели на мир с выражением разочарования и скорби, губы двигались, что-то пережевывая. Потом в кадре появился грузовичок с брезентовой крышей, возле кабины — молодая женщина с веселым веснушчатым лицом и забранными в хвост светлыми, выгоревшими на южном солнце волосами. Она показала язык, рассмеялась и полезла в кабину.

Наверняка это была старая любительская съем shy; shy;-ка. Тогда, тридцать лет назад, еще не было видеокамер — только пленочные киноаппараты. Но сейчас такую старую пленку можно запросто перевести в цифровой формат и записать в компьютерный файл.

Тем временем изображение на экране сменилось.

Перед камерой стремительно проносились невысокие, выжженные солнцем холмы, бесконечная равнина, поросшая низким колючим кустарни shy;ком, время от времени попадались пересохшие ручьи. Вдалеке, на горизонте виднелись перистые пальмы — то ли настоящие, то ли порожденный жарой мираж. Изображение дергалось и подпрыгивало — должно быть, снимали через окно машины, едущей по бездорожью.

Скоро эти кадры закончились. Теперь на экране был пологий каменистый склон. У основания холма стоял уже знакомый грузовичок, рядом двое людей восточного вида разбивали палатку. Потом в кадре снова появилась уже знакомая Марине веснушчатая женщина. На ней была выгоревшая брезентовая куртка, голова повязана платком. Она улыбалась, показывая какой-то каменный обломок. Лицо ее светилось от счастья, и внезапно Марина поняла, что эта женщина смотрит в глаза любимого человека.

Марина подумала, что сейчас этой женщине должно быть лет шестьдесят или чуть больше. Интересно, как сложилась ее жизнь? Прожила ли она ее с тем, на кого с такой радостью, с такой любовью смотрит на этой старой пленке? И еще подумала: зачем понадобились Камилле эти старые любительские кадры? Уж чем-чем, а сентиментальностью она никогда не отличалась. Вряд ли ее могли заинтересовать воспоминания тридцатилетней давности, тем более чужие воспоминания…

Изображение на экране тем временем снова сменилось. Теперь Марина увидела высокого, немного сутулого мужчину, который стоял в неглубокой яме и медленно, осторожно работал лопатой, очищая от глинистой почвы какой-то каменный обломок. Мужчина выпрямился и обернулся. Марина увидела его лицо. Ему было лет пятьдесят. Густые седеющие волосы, светлые глаза, словно тоже выжженные безжалостным южным солнцем, волевой подбородок. Он не был красив, но в его лице, во всей его фигуре была скрытая сила, воля и характер.

Мужчина улыбнулся — и Марина поняла, что эта улыбка адресована той самой молодой веснушчатой женщине, которую она видела на прежних кадрах. И еще каким-то шестым чувством догадалась, что этот мужчина относится к своей спутнице гораздо спокойнее, чем та к нему, он всего лишь позволяет ей любить себя… Хотя, собственно, какое значение имеют чувства этих людей, чувства тридцатилетней давности?

Изображение снова сменилось. Теперь камера показывала каменную плиту, покрытую клинописными знаками и рисунками, на которых были изображены люди с удлиненными миндалевидными глазами, с выбритыми наголо головами, в длинных одеяниях, покрытых сложными геометрическими узорами. Они участвовали в разных сценах — шли ровными рядами, ощетинившись копьями, наверняка это был военный поход; гнали связанных пленных, захваченных в этом походе; по сходням поднимались на парусные корабли. Иногда на рисунках появлялись и другие люди — круглолицые, курчавые, в коротких одеждах.

На этом видеофайл заканчивался, следом шел фрагмент текста.

Марина открыла его и увидела письмо.

Многоуважаемый Вадим Алексеевич! Не