– Ну и дела… – на выдохе испустила Анюта.

– Тебя не задели? – на всякий случай спросил я.

– А что, незаметно? – Она закрыла глаза, расслабилась. Кажется, ноги у нее подкосились. Я схватил ее за шиворот, чтобы не захлебнулась.

– Эй, славяне! – пророкотал из тальника Раздаш. – Что, наделали в штаны? Вылезай, где вы там попрятались? Перекур, в обозримом будущем эти твари не появятся. Выходи, говорю, строиться, а то щас живо ускорение придам!

Люди выползали из своих укрытий – жалкие, трясущиеся, сползались в кучку, в изнеможении падали на землю. Притыка нянчил вывихнутую руку, разминал ее, прощупывал, сокрушенно качал головой.

– Потерпи, боец, – бормотал Раздаш. – Выберемся – будет тебе и эскулап, и белая палата, и неделя отдыха – за проявленные мужество и героизм в хреновой ситуации… Эй, Гайдуллин! – Голос командира построжал. – Топай на периметр. Смотри, чтобы ни одна зараза к этой кочке не подобралась.

Спорить с начальством было бессмысленно. Гайдуллин исподлобья покосился на мокрую толпу, сплюнул и, бурча под нос, поволокся выполнять свои обязанности. Раздаш неодобрительно покосился ему вслед. Сделал попытку подняться, но ноги подкосились, он рухнул обратно, сдержанно матюкнулся.

– Перекур десять минут, – объявил Раздаш. – И топаем на юг. Эта штука, где мы сейчас кувыркались, называется Машкина топь. Все страшилки позади. Дальше вполне проходимо. Вооружимся шестами – и вперед. К вечеру должны быть на Змеином хребте…

Не было в голосе Раздаша надежды, что он сумеет вывести людей и уцелеет сам. Что за штука такая Змеиный хребет, я вообще не представлял. Север Каратая – безлюдье и загадка. Алмазные рудники на северо-востоке – до них десятки верст. Я сомневался, что местное «МЧС» направило вертолеты на поиски пропавших. Кому это надо? Если поступила информация о гибели вертолета с живым грузом, кто усомнится, что все погибли? Но этот службист, надо признаться, выполнял свои обязанности прилежно. Хорошую зарплату, наверное, получал.

– Ничего, поработаем, – пробормотал седоватый мужчина. – Труд на свежем воздухе укрепляет здоровье.

– Тяжелый физический труд скотинит и зверит человека, – брякнул тоненьким голоском ушастый карлик и уткнулся злыми глазками в траву под ногами. Не такой уж он и злой, подумал я. Рисуется тут гадким гномом, а всё оттого, что испуган.

Люди молчали. Анюту трясло, она смотрела остановившимся взглядом на мое протертое колено. Я автоматически гладил ее по спине. Притыка нянчил руку, временами поднимал голову, озирал невеселые дали, заросшие деревьями и тальниковой порослью. Белобрысый паренек, сглатывая, тупо смотрел на полузатонувший труп товарища, с которым еще недавно скакал по деревьям. Карлик гримасничал, ощупывал себя пухлыми ручками, снимал болотную тину, выкапывал грязь из плешивой головы. Сторонник тяжелого труда на свежем воздухе приподнялся, охнул, схватившись за позвоночник. Знакомая ситуация – если требуется напряжение, застарелый радикулит скромно помалкивает. А стоит расслабиться – мы тут как тут. Корович и Шаховский, кажется, спелись без меня. Лежали дружно в ряд, молитвенно смотрели в небо. Дрожал, свернувшись в позе зародыша, инженер Головняк. Очки он все же потерял, смотрел на мир, как на что-то размытое, невнятное, находящееся в сопредельном измерении. Людмила шевелила губами – молилась. У медиков такое случается. Тропинин, взявший шефство над дамой, сидел у ее ног, выковыривал из пачки раскисшие сигареты. Раскладывал их на солнце, чтобы подсушились. Я знаком попросил одну. Он пожал плечами – хоть две, махнул рукой – присоединяйтесь.

– Я ничего не понимаю… – бормотал севшим голосом паренек. – Что это было? Где мы? Сначала нас с Виталиком отправили на какую-то загадочную практику, пообещали, что мы получим по пятьдесят тысяч, а сами отобрали в подвале вещи, одежду…

– Разговорчики в строю, – вяло буркнул Раздаш.

– Да ладно вам, Раздаш, – фыркнул Шаховский. – Пусть люди говорят. Мы теперь, как-никак, товарищи по несчастью.

– Откуда вы, молодой человек? – спросил я.

– Обучаюсь в Томском государственном университете… – споткнувшись, пробормотал паренек. – Физико-технический факультет. Специальность прикладная газодинамика и горение. Третий курс… Меня Максимом зовут…

Обучался, мысленно поправил я. Доучиваться теперь придется в других университетах.

– Мальков Дмитрий Сергеевич, – представился седоватый мужчина. – Бомж без стажа, как говорится.

«А говорится ли так?» – подумал я.

– Бывшая жена отобрала квартиру, – вздохнул мужчина. – Какое-то время жил у друзей в Асино, но пришлось уйти. Скитался по подвалам, сильно опуститься не успел. Какой-то хмыреныш пообещал дом в райском местечке, а мне уже все равно было, да и хмыреныш умел убеждать, и процесс беседы сопровождался распитием спиртосодержащих напитков…

– Можете не продолжать, Дмитрий Сергеевич, – перебил я. – Процесс так называемой вербовки в Республику дезертиров особым разнообразием не отличается.

– Эй, приятель, ты о чем? – встрепенулся карлик. – Какая, на хрен, Республика дезертиров?

– Это именно то «райское место», где мы находимся. Тут не работают законы Российской Федерации, человеческого общежития, морали, этики… да, собственно, и законы физики не всегда.

– Головой стукнулся мужчина, – резюмировал карлик и постучал себя смешным кулачком по смешной голове.

– А вы, собственно, кто, уважаемый? – поинтересовался я. – В цирке трудитесь?

Карлик не обиделся. Важно надул щеки, и злости в глазах – как не бывало.

– Трудился – неужели по мне незаметно? Но я давно завязал со своим сомнительным прошлым, сейчас я добропорядочный бизнесмен, семейный человек, занимаюсь круглогодичным разведением овощей в теплицах, попутно занимаю должность заместителя председателя в областной федерации борьбы и бокса…

Прозвучало так забавно, что перестал дрожать даже Головняк. Многие не смогли сдержать улыбок. Каких только чудес не случается в жизни.

– А имя с фамилией у вас имеются, добропорядочный бизнесмен? – спросил Корович.

– Имеются, – подумав, сообщил карлик. – Но я бы не хотел называть свою фамилию – во избежание… в общем, не важно. Зовите меня Степаном. И постарайтесь… – коротышка сделал в кучку густые брови, что смотрелось в высшей степени уморительно, – избежать подколок и насмешек в мой адрес по поводу, сами понимаете, какому. Учтите, могу и в глаз…

– Если подпрыгнуть, – хохотнул Шаховский.

– Ты уж не заговаривайся, шпендик, – покосился на него Притыка. – Аника-воин, блин… Неизвестно еще, кто кому в глаз.

Степан собрался зашипеть, но передумал.

– Надо полагать, вас также обманом заманили… Странно, – размышлял я вслух: – Не представляю, какими благами можно заманить в Каратай столь преуспевающего бизнесмена.

– По башке дали, – скупо отозвался коротыш и, кажется, немного смутился. – Садился в машину – хрясь, хлобысь… а дальше ни хрена не помню…