И только после Второй мировой войны, когда США стали безоговорочным мировым лидером и либерализовали свою торговлю, такие страны, как Франция, стали считаться протекционистскими. Даже в это время разница была не столь велика. В 1962 году средний тариф на промышленную продукцию в США по-прежнему равнялся 13%. Нидерланды и ФРГ установили тариф в 7%, то есть были значительно ниже, чем в США. Тарифные ставки в Бельгии, Японии, Италии, Австрии и Финляндии были чуть выше и варьиро­вались от 14 до 20%. Единственным исключением в 1959 году была Франция с 30%-ным показателем. К началу 1970-х годов оказалось, что США уже не лидер в области свободной торговли. К этому времени другие богатые страны сравнялись в экономическом плане со Штатами и смогли позволить себе снизить тарифы на промышленную продукцию. В 1973 году американский средний тариф составлял 12%. Сравнимые показатели были в Финляндии — 13%, Австрии — 11% и Японии — 10%. В странах ЕЭС (Европейского экономического сообщества) средняя тарифная ставка была значительно ниже американской и составляла всего 8%.

Итак, два главных защитника свободного рынка, Великобритания и США, не подходили под определение экономики свободной торговли, были самыми протекционистскими среди богатых стран, конечно, до того момента, как стали доминирующими индустриальными силами[16].

Конечно, тарифы — лишь один из множества инструментов, к которым страна может прибегнуть для поддержания развивающихся отраслей. Изначальные рекомендации Гамильтона, например, содержали 11 вариантов мер поддержки новых отраслей, включая патенты, стандарты качества продукции и государственные инвестиции в инфраструктуру. Великобритания и США предпочитали в основном повышать тарифы, а другие чаще прибегали к иным средствам государственного вмешательства в экономику: создавали государственные предприятия, занимались субсидированием, оказывали поддержку в маркетинге экспорта.

На заре индустриализации, когда не хватало частных предпринимателей, готовых пускаться в рискованные, масштабные проекты, почти все правительства современных богатых стран (за исключением как раз США и Великобритании) создавали государственные предприятия. В некоторых случаях они выдавали столько субсидий и оказывали столько иных видов помощи (например, переманивали квалифицированных специалистов из-за рубежа) некоторым вроде бы частным предприятиям, что эти компании на деле можно назвать предприятиями с участием государственного капитала. В XVIII веке Пруссия, флагман индустриализации Германии, развивала производство стали, чугуна и текстиля именно такими методами. В Японии сталелитейная, судостроительная и железнодорожная отрасли тоже начинались на госпредприятиях и компаниях с целевым субсидированием (подробнее об этом в главе 5).

В конце XIX века шведское правительство возглавило развитие железных дорог. По состоянию на 1913 год оно владело третьей частью железных дорог по протяженности путей и 60% — по грузообороту. Между тем в это время самые развитые в железнодорожном плане страны, то есть Великобритания и США, почти полностью опирались на частный сектор. Сотрудничество государственного и частного капитала в Швеции относилось и к области телеграфной и телефонной связи, а также гидроэнергетики. Кроме того, шведское правительство с самого начала субсидировало научные разработки.

После Второй мировой войны усилия большинства богатых государств по развитию промышленности значительно возросли. Наиболее серьезный сдвиг в этом плане случился во Франции. Вопреки распространенным представлениям, французское государство не всегда вмешивалось в экономическую жизнь. Разумеется, во Франции уже были традиции активной государственной помощи экономике, представленные деятельностью Жана-Батиста Кольбера, многолетнего министра финансов при Людовике XIV (1661–1683), но после Великой Французской революции все изменилось. В результате с конца правления Наполеона I до Второй мировой войны, исключая тот период, когда у власти был Наполеон III, французское государство в экономической политике придерживалось принципа полного невмешательства. В крупном историческом исследовании французской экономической политики утверждается, что стратегические меры правительства по развитию промышленности «заключались в основном в организации выставок, содержании торгово-промышленных палат, сборе экономической статистики и выдаче предпринимателям наград».

После 1945 года французское государство признало, что консервативная и пассивная политика — причина относительного экономического упадка Франции, а следовательно, и поражения в двух мировых войнах. После этого оно стало играть гораздо более активную роль в экономике. Было введено индикативное планирование (в отличие от обязательного — коммунистического), национализированы ключевые отрасли промышленности, государственные банки инвестировали в стратегические сферы. Чтобы приобрести жизненное пространство для роста новых отраслей, до 1960-х годов тарифы на промышленную продукцию поддерживались на относительно высоком уровне. Такая стратегия работала очень хорошо. К 1980-м годам Франция стала технологическим лидером во многих отраслях.

В Японии прославленное Министерство международной торговли и промышленности организовало программу промышленного развития, ставшую в наши дни уже легендарной. После Второй мировой войны японские тарифы на промышленную продукцию были не столь высоки, но импорт очень жестко контролировало государство, следившее за обменом валюты. Экспорт поддерживался для увеличения поступлений иностранной валюты, которая была необходима для покупки более совершенных технологий (путем либо непосредственной закупки оборудования, либо оплаты лицензий). Это делалось благодаря прямым и косвенным экспортным субсидиям, а также информационному и маркетинговому содействию со стороны JETRO (Японской внешнеторговой организации), государственного агентства по торговле.

Япония прибегала и к другим мерам для создания пространства, необходимого для сосредоточения новых производственных возможностей для развивающихся отраслей. Правительство направляло субсидируемые кредиты в ключевые сектора посредством «направляемых кредитных программ». Кроме того, жестко нормировались зарубежные инвестиции со стороны транснациональных корпораций. В большинстве ключевых отраслей иностранные инвестиции попросту запретили. Даже если они были вообще возможны, существовал фиксированный потолок иностранной доли владения, обычно в 49%. От иностранных компаний требовали перевода в Японию технологий и приобретения установленной доли производственных компонентов на местном рынке (так называемое требование местного компонента). Японское правительство контролировало также ввоз технологий, чтобы избежать импорта устаревших или чрезмерно дорогих вариантов. В отличие от XIX века, в Японии не создавались государственные предприятия в ключевых производственных отраслях.