- Первый брак у нас вроде не запрещен, так в чем проблема? Это обстоятельство может не понравиться жениху? Или его папочке? - Александр сделал серию снимков и зарядил новую пленку.- Ты поэтому держишь все в секрете? - На секунду он задумался.- Или, может быть, история имеет продолжение, а? Пожалуйста, подвинься чуть-чуть вперед.

Милли послушно подвинулась. По спине у нее бегали мурашки.

- Между прочим, я сохранил старую фотографию: ты на ступеньках, в свадебном платье. Отличный вышел кадр. Я даже хотел повесить его на стену в рамочке.

Вспышка осветила гостиную. От страха у Милли закружилась голова. Ее мысли перенеслись в Оксфорд, в тот день десять лет назад: толпы туристов, щелканье фотоаппаратов, они с Алланом на крыльце регистрационного бюро, она охорашивает перышки, улыбается в объективы… Как она могла быть такой дурой? Как…

- Конечно, сейчас ты выглядишь совершенно иначе,- продолжал Александр.- Я мог и не узнать тебя.

Милли заставила себя поднять глаза и встретить его взгляд.

- Ты меня не узнал.- В ее голосе послышался едва заметный оттенок мольбы.- Ты меня не узнал.

Не уверен, дорогуша, не уверен,- покачал головой фотограф.- Заводить секреты от будущего мужа нехорошо, Милли.- Он стянул с себя толстовку и небрежно кинул ее в угол.- Разве бедняга не заслуживает того, чтобы знать правду? Может, кто-то должен ему все рассказать? Губы Милли зашевелились, но она не издала ни звука.

Никогда в жизни ей не было так страшно.

- О, превосходно! - воскликнул Александр, опять приникнув к аппарату.- Только постарайся не хмурить лоб.- Он ухмыльнулся.- Думай о хорошем.

Казалось, прошла целая вечность, пока фотосессия не закончилась.

- Отлично,- подытожил Александр,- можешь идти.

Милли встала с дивана и молча уставилась на фотографа. Если взмолиться, упросить его, может быть, он смягчится. А может, наоборот…

Ее бросило в дрожь. Нет, рисковать нельзя.

- Ты что-то хотела? - осведомился Александр, убирая аппарат в футляр.

- Нет,- соврала Милли. На мгновение их глаза встретились, и в ее взгляде промелькнул страх.- Спасибо.

Девушка поспешила к двери, заставила себя спокойно повернуть ручку и выскользнула в коридор. Покинув гостиную, она чуть не разрыдалась от облегчения.

Что теперь делать? Милли на секунду прикрыла глаза, потом вновь открыла их и протянула руку к телефону. Номер она уже знала наизусть.

«Здравствуйте,- послышалось в трубке.- Если вы хотите оставить сообщение для Изабел Хэвилл, пожалуйста, говорите после гудка».

Милли разъяренно швырнула трубку и в отчаянии уставилась на телефон. Ей надо с кем-то поговорить. Она больше не выдержит.

Вдруг ее осенило, и она снова сняла трубку.

- Эсме? Это Милли. Можно мне прийти к тебе?

Крестная мать Милли жила в большом, со вкусом обставленном доме в северной части города. Дом отстоял от дороги и был окружен садом с высокими стенами. Эсме открыла дверь, и две ее поджарые светло-бежевые гончие выбежали на снег, принялись радостно скакать вокруг гостьи и бросаться ей на грудь.

- Ну-ну, пошли прочь, негодники! - воскликнула Эсме с порога.- Оставьте бедняжку Милли в покое. Ей хочется поплакать.

- Так заметно? - удивилась девушка.

- Нет, конечно.- Крестная глубоко затянулась сигаретным дымом и оперлась на дверной косяк. Темные глаза оценивающе посмотрели на Милли.- Но ты не имеешь привычки беспричинно звонить мне среди бела дня и просить о немедленной встрече. Полагаю, что-то стряслось.

Под проницательным взором Милли внезапно застеснялась.

- Не совсем,- помявшись, сказала она, рассеянно гладя собак по головам.- Просто мне нужно с кем-то поговорить, а Изабел улетела…

- О чем?

- Да я и сама не знаю.- Милли сглотнула.- Обо всем.

Эсме пыхнула сигаретой.

- Обо всем? Занятно. Пожалуй, тебе лучше войти.

Огонь в камине весело потрескивал, душистый аромат, исходивший от керамического кувшина с глинтвейном, заполнял гостиную. Милли передала Эсме пальто и с удовольствием опустилась на диван, в сотый раз поражаясь, что такая утонченная и элегантная женщина приходится родней ее скучному отцу.

Эсме Ормерод была троюродной сестрой Джеймса Хэвилла, ее родители относились к более состоятельной ветви семьи. Она выросла в Лондоне, и Джеймс общался с ней довольно редко. Однако примерно в то же время, когда родилась Милли, Эсме перебралась в Бат и нанесла Джеймсу визит вежливости. Оливия, польщенная знакомством с новой, эксцентричной родственницей мужа, тут же попросила ее быть крестной матерью Милли, рассчитывая таким образом сделаться подругой Эсме. Этого не произошло.

Эсме не сблизилась с Оливией; насколько было известно Милли, ее крестная не завязывала тесных отношений ни с кем.

Весь город знал красавицу Эсме Ормерод. Многие бывали у нее на вечеринках, восхищались экстравагантной манерой одеваться и постоянно меняющейся коллекцией предметов искусства, но мало кто мог похвастаться дружбой с Эсме. Даже Милли, наиболее близкая к ней из всех Хэвиллов, часто не имела представления, о чем крестная сейчас думает или что скажет в следующий момент.

Для нее также оставалось тайной, на какие средства живет Эсме. Несмотря на то что у Эсме имелась довольно зажиточная родня, все же ее родственники были не настолько богаты, чтобы все эти годы обеспечивать ей беззаботное существование. Как выразился отец Милли, денег за картины, которые время от времени продавала Эсме, не хватило бы ей даже на булавки; тем не менее помимо этого явных источников дохода у нее не было. Вопрос о том, на что живет Эсме Ормерод, служил предметом многочисленных сплетен. По последним городским слухам, раз в месяц она ездила в Лондон, где предавалась отвратительным сексуальным извращениям со стареющим миллионером, который ежемесячно платил ей за это кругленькую сумму. «Что за чушь,- фыркнула Оливия, когда новость дошла до нее. И секунду спустя: - Впрочем, почему бы и нет?»

- Попробуй-ка.

Эсме передала Милли тарелку с песочным печеньем, каждое из которых, красивое как игрушка, отличалось от остальных.

- Здорово,- восхитилась Милли. Ей хотелось попробовать и это, с завитками шоколадной глазури, и то, посыпанное миндальной крошкой.- Где ты их берешь?

- В одной небольшой кондитерской,- улыбнулась Эсме.

Кивнув, Милли остановила свой выбор на печенье с глазурью. Ее рот наполнился божественным шоколадным вкусом. Эсме практически все покупала в маленьких, безымянных лавках - в отличие от Оливии, предпочитавшей огромные магазины с громкими названиями: «Фортнем и Мэйсон», «Харродз», «Джон Льюис».

- Как идет подготовка к свадьбе? - поинтересовалась Эсме, усевшись на пол перед камином и поддернув рукава серого кашемирового джемпера.