Но музыка здесь на самом деле была именно такой, какую заказывала Софи-Катрин.

Их провели на галерею, откуда открывался прекрасный вид на подиум, причем так, что выходившие на него артисты всегда оказывались к ним лицом. Умар почтительно придвинул им стулья и, дождавшись официанта, отошел в сторону.

Принесли меню, карту вин и программку выступления артистов. Айсет была ко всему довольно равнодушна, а Софи-Катрин, наоборот, предвкушала удовольствие.

Администратор, без сомнения, был предупрежден относительно того, кто сегодня у него в гостях, поэтому два самых любезных официанта являли девушкам истинные чудеса неназойливого сервиса.

Айсет заказала легкий овощной салат, уху из волжской стерляди по-астрахански и куриное филе на вертеле. Заказ десерта отложила на потом. Ее подруга, основательно проштудировав меню, заказала себе семгу, севрюгу с хреном, московскую сборную солянку и осетрину по-монастырски. Заказали на двоих и бутылку шабли, а на аперитив Софи-Катрин вдруг ткнула пальчиком в «Ля Фонтэн де ля Пуйяд» – самый дорогой из предлагаемых коньяков. При этом хитро подмигнула Айсет: мол, давай немного пошкодим… Айсет незаметно для официанта кивнула.

– Мне то же самое и йогурт.

– Простите?..

– Йогурт. Натуральный, и обязательно абрикосовый.

– Да, но… Придется немного подождать…

– Мы не спешим…

Внизу, на подиуме, лихо отплясывали четверо русских девчат, роясь вокруг самого натурального сенегальского негра. Негр с голым торсом, но в гипертрофированно-огромной кавказской кепке, пел по-русски какие-то смешные куплеты о тяжелой доле чернокожего студента в Московском университете. Он пел с подчеркнуто сильным акцентом, что само по себе должно было вызывать улыбку у коренного московского слушателя. А содержание куплетов, имеющих явно выраженный эротический смысл, настраивали публику на настоящее веселье.

– Я приехаль из Момбаса,

Я не пиль вино и кваса,

Я девчонок не любиль,

Они сам ко мне ходиль…

Они ходят в общежитье,

Не дают они мне жить там…

Я лублу их всех всегда,

Я сексуальныя звезьда.

А девчонки в кокошниках и с голыми грудками приплясывали вокруг парня из Момбасы и припевали:

– Он сексуальная звезда – он сексуальная звезда,

С ним нам хорошо всегда – с ним нам хорошо всегда.

В конце номера парень из Момбасы рухнул, прогнувшись, на колени, а девчонки с визгом накрыли его своими телами, образовав кучу-малу.

Софи-Катрин вежливо похлопала.

Принесли аперитив – два бокала с коньяком и хрустальную вазочку с йогуртом.

– Ложечку для моей подруги, – распорядилась Айсет и на глазах фраппированного официанта принялась выкладывать густой йогурт в коньяк и размешивать, как размешивают варенье в чае.

Софи-Катрин последовала ее примеру.

– They’ll think we’re crazy[8]… – вполголоса проговорила она, ловя на себе изумленные взгляды с соседних столиков.

– So what?[9]– Айсет надменно посмотрела на молодого официанта, похожего на Пушкина в очках. – Уважаемый, мы, кажется, просили абрикосовый йогурт, а вы подали персиковый.

– Сейчас заменим, – грустно отозвался официант, должно быть, калькулируя в уме, сколько с него вычтут за подобную промашку.

– Ладно уж, не надо… – смилостивилась Айсет.

На смену негру и его эффектно раздетым студенткам на подиум вышла красивая певица в красном платье.

– Это Алена Свиридова, – по складам прочитала Софи-Катрин. – Она популярная? Ты не знаешь?

– В этом клубе непопулярных не бывает, – ответила Айсет. – Здесь выступают только топ-звезды из первой десятки русского Эм-ти-ви…

Певица в красном выводила грустные рулады про разбитую любовь.

Подруги было уж принялись за hors-d’oeuvre[10], как вдруг к их столику нетвердой походкой приблизился очень толстый мужчина лет тридцати – тридцати пяти. Он тыльной стороной ладони смачно вытер сальные губы, сверкнув при этом не менее чем десятью каратами на толстом мизинце.

– Ты танцуешь? – спросил мужчина, склонившись над ухом Айсет, причем склонился он таким образом, что одной рукой уже опирался на ее плечо.

Айсет не успела даже ничего толком ответить, как ураган смел толстого, оставив на том месте, где он только что находился, какой-то неясный вихрь из смутных воспоминаний о нечаянном прикосновении, смешанном с водочным перегаром.

Умар заломил толстому руку так, что тот и не пикнул, согнувшись в нелепом поклоне, неизвестно к кому обращенном, и бегом семенил теперь впереди своего конвоира, направляясь к выходу…

Айсет недоуменно наблюдала, как к столику, где до этого сидел толстый, подошли официант вместе с администратором и стали что-то говорить друзьям и подругам унесенного ветром. Те дружно встали и тоже быстро направились к выходу.

– Извините, больше такого не повторится, – просительно сказал администратор, подойдя к столику Айсет и Софи-Катрин. – Ради всего святого, простите нас за это недоразумение…

– Судя по всему, твои родственники тут имеют очень сильные позиции, – заметила Софи-Катрин…

– Наверное, – уклончиво ответила Айсет.

– Слушай, а сами-то мы имеем право кого-нибудь приглашать? – спросила Софи-Катрин. – Или каждое ангаже будет стоить смельчаку головы?

– Я тебя приглашаю, – с улыбкой ответила Айсет, – давай покажем этому болоту, как умеют веселиться девчонки из Сен-Мари дю Пре!..

С самого выпускного бала девушки так не веселились, как в этот вечер. Они танцевали и быстрые зажигательные соло, и томные эротичные па-де-де… Друг с дружкой. Чик-ту-чик…

А кончился парад-алле супероткровенным танцем со специально вызванным на подиум сенегальцем из Момбасы. Причем полупьяная Софи-Катрин все тоже порывалась заголиться до пояса и, уже выучив русские слова рефрена, весело подпевала:

– Он сексуальная звезда – он сексуальная звезда…

С ним нам хорошо всегда – с ним нам хорошо всегда…

Спать поехали на квартиру к Айсет.

Верный Умар довел их до самых дверей. Что было у него на уме?

Напились девчонки. Теперь вот лесбосом без всякого сомнения займутся… Может, третьим к ним присоединиться?

Нет! Так он не мог думать. Одна из девушек была дочерью хозяина… А вот осуждал он или не осуждал – это уже вопрос третьего порядка и пятого значения. Айсет было на это наплевать. Сегодня она вспоминала Сен-Мари дю Пре…