Более памятной, чем та Мировая серия, оказалась для Берга новая поездка в Японию в ноябре 1934 г., на этот раз в составе команды звезд Главной лиги. Трудно сказать, как тип вроде Берга туда попал (в команду под началом Конни Мака вошли такие легенды, как Бейб Рут, Лу Гериг, Лефти Гомес и Джимми Фокс), но товарищам нравилось его присутствие. Нравился он и японцам, которые были без ума от бейсбола и с восторгом вспоминали его семинары, проведенные двумя годами ранее. Как сообщалось, по прибытии в Токио игроков встречали 100 000 человек, и Берга приветствовали наравне с остальными. «Банзай Бейб Рут! – ревела толпа. – Банзай великий Гериг! Банзай кетчер Берг, лингвист!» Берг поздоровался с кем-то на японском, что озадачило Рута. При отплытии в Японию двумя неделями ранее он спросил Берга, говорит ли тот по-японски; Берг заявил, что нет. «Как же так?» – спросил теперь Рут. Берг пожал плечами: «Так то было две недели назад».

В этом туре американские звезды провели 17 игр в десятке городов, в том числе прямо у подножия Фудзи, собирая до 50 000 зрителей. Чтобы попасть на одну из игр, некий болельщик прошел пешком около 130 км, неся с собой самурайский меч; он презентовал его полевому игроку из Кливленда, который в тот день пробежал через все базы и вернулся в «дом». Американцы выиграли все 17 матчей (условия были неравные: они играли против студентов колледжей и полупрофессионалов), а Рут стал бесспорной звездой тура. Несмотря на то что ему исполнилось 39 лет и его карьера клонилась к закату, Рут совершил 13 хоум-ранов[10], и эта поездка сделала его в Японии таким же знаменитым, как в США. После очередной овации он повернулся к Бергу и произнес дрогнувшим голосом: «Мо, это точно один из лучших дней в моей жизни».

Берг и Бейб Рут сдружились во время поездки, отчасти потому, что оба посматривали на японских женщин и любили посещать чайные дома с гейшами. Однажды ночью пьяный и возбужденный Рут начал приставать к одной из гейш, которой такое внимание явно не понравилось. Как более галантный кавалер, Берг нацарапал для нее что-то японскими фонетическими символами, чтобы она могла ответить, если Рут снова распустит руки. Тот руки распустил, и она с улыбкой выдала ему: «Иди на …, Бейб Рут».

Сам Берг играл в этом туре мало. Он получил удар по бедру при первом же подходе к бите («Страшная травма, Мо», – подкалывали его товарищи по команде) и после этого в основном бездельничал на скамейке запасных, закончив тур всего с двумя хитами в 17 играх (меньше, чем у некоторых питчеров команды). Гораздо большего успеха Берг достиг за пределами поля в качестве посла доброй воли. В перерывах между играми он надевал кимоно (на одном были изображены перчатки кетчера, на другом – красные бейсбольные мячи) и посещал различные культурные мероприятия, болтая с японскими кинозвездами и выступая с лекциями в университетах. Он также отснял материал для документального фильма о поездке, используя камеру, позаимствованную у некой нью-йоркской кинокомпании. Один из незабываемых эпизодов с участием Берга случился во время экскурсии по дворцу японского императора Хирохито. Естественно, от экскурсантов требовалось соблюдение строгих правил приличия; игроки вспоминают, как им объясняли, что император – это воплощенное божество и им не следует даже смотреть на него. Представьте, какой шок они испытали, когда во время приема после экскурсии увидели старину Мо Берга, стоящего рядом с богочеловеком и непринужденно болтающего с ним. Хирохито выглядел довольным, хотя и ошарашенным не меньше их.

Несмотря на толпы поклонников, у тура была непростая политическая подоплека. Правительство США использовало игры как дипломатический инструмент для улучшения японо-американских отношений. Япония недавно оккупировала китайскую провинцию Маньчжурия, и ее военные были явно настроены на захват новых территорий, против чего выступали Соединенные Штаты. Японскому правительству, в свою очередь, не нравилось, что американцы начали вмешиваться в дела Азии, и радикально настроенная часть бюрократии стала изгонять из страны ученых и других представителей Запада, объявляя их шпионами.

Неудивительно, что японские официальные лица с подозрением смотрели на бейсбольных звезд и следили за ними; менеджер Конни Мак клялся, что его гостиничный телефон прослушивается. Но не только правительственные чиновники ненавидели американцев. По окончании тура трое молодых людей из ультранационалистического Общества бога войны напали на японского газетного магната, который организовал один из матчей на стадионе, посвященном императору. Они сочли, что присутствие грязных иностранцев осквернило святыню, и однажды утром устроили на магната засаду у здания редакции, вонзив ему в шею меч и бросив умирать. Он выжил лишь благодаря быстрой помощи, которую оказал случайный свидетель.

По правде говоря, японское правительство имело основания с подозрением относиться к бейсбольным звездам. Один из членов команды действительно шпионил. Мо Берг.

Однажды под конец тура, просматривая утром японские газеты, Берг наткнулся на интересную заметку. Дочь американского посла только что разрешилась от бремени в токийской больнице Святого Луки. В тот день матч с участием звезд проходил в 27 км к северу от Токио, но Берг решил его пропустить, сказавшись больным. Никто из товарищей по команде ему не поверил (он редко болел), но Берг имел репутацию эксцентричного парня, а потому никто не стал допытываться, в чем дело. Как только игроки отправились на стадион, Берг причесал волосы на пробор в японском стиле и надел кимоно. Крадучись, он вышел на улицу, купил в цветочной лавке букет для дочери посла и на такси отправился в больницу Святого Луки.

В вестибюле он проскользнул мимо охранников и на лифте поднялся на шестой этаж, где находилась дочь посла. Однако вместо того чтобы навестить ее, Берг, убедившись, что никто его не видит, выбросил цветы и шмыгнул обратно в лифт, на сей раз доехав до восьмого этажа. Далее по винтовой лестнице он вылез на крышу, где взобрался еще выше – на колокольню. По традиции никто в Японии не имел права смотреть на императорский дворец сверху вниз, поэтому большинство домов были малоэтажными. Восьмиэтажное здание больницы Святого Луки было одним из самых высоких в Токио. Добравшись до точки, с которой открывался прекрасный обзор, Берг выудил из глубин просторного кимоно висящую на груди кинокамеру размером с коробку для ланча. Он принялся снимать окрестный городской пейзаж, уделяя особое внимание промышленным объектам – заводам по производству боеприпасов, железнодорожным путям, нефтеперерабатывающим заводам, военным кораблям в гавани. Отсняв 23 секунды материала, он снова спрятал камеру и спустился в вестибюль. К дочери посла он так и не заглянул.

В тот день американцы вначале проигрывали со счетом 4: 5, но затем собрались и выиграли с разгромным счетом 23: 5. В отеле они весело рассказали об этом Мо. Он, разумеется, не ответил взаимностью и не сообщил, чем занимался в тот день. До сих пор неизвестно, для чего Берг подался во внештатные шпионы. Несколько близких к нему людей клялись, что втянул его в это кто-то из правительства США, чуть ли не сам госсекретарь. Возможно, Берг просто вообразил себя шпионом и наслаждался опасной ролью агента под прикрытием. (Освоение новых языков, посещение экзотических городов, встречи с таинственными незнакомцами – все это уже вошло у Берга в привычку.) Как бы то ни было, когда семь лет спустя Соединенные Штаты вступили в войну с Японией, Берг откопал эту 23-секундную пленку и отправил ее в американские спецслужбы. Там ее высоко оценили как одну из немногих недавних съемок японской столицы. Под впечатлением от этого материала американские чиновники вскоре придумали для нашего кетчера гораздо более опасное задание.

К тому времени как Берг вернулся из Японии, он совсем потерял спортивную форму – стал медлительнее, чем когда-либо, и к тому же растолстел. Тем не менее ему удалось продержаться в Главной лиге еще несколько сезонов, а его участие в викторине Эн-би-си Information, Please («Информацию, пожалуйста») на национальном радио в начале 1938 г. произвело настоящую сенсацию. В течение получаса он виртуозно отвечал на вопросы, в том числе о комете Галлея, китайской кухне, женах Нерона, гавайском блюде пои, деле Дрейфуса и кайзере Вильгельме. Его не сбивали даже вопросы с подвохом