тобой так, грязь. — Он снизил голос и наклонился к парню. — Хотя, с твоей мазью мы всё равно выторгуем нормальной еды.

— Слушай, а сколько тут уже эти ребята? — Парень кивнул на тех, кто уже расправился с завтраком, и насмешливо поглядывал на новичков.

— Да кто как. Вон те трое, — денщик не стесняясь ткнул пальцем, — со вчера, как и ты. А так, новую роту только начали формировать. Недели полторы, как. А что?

— Интересно, когда и я так смогу бегать, как они. — Буркнул Дий. Йелно хмыкнул:

— Ну, у Лесника ты так бегать будешь через пару недель. А если не побежишь — капрал Отан тебя приласкает, для резвости. Ладно, давай заканчивай. Приём пищи, как и всё остальное — по расписанию. Сколько хочешь сидеть нельзя.

Бывшего деревенского травника передёрнуло, и зачесалась спина. Он впихнул в себя сколько мог ещё каши, но всё равно почти половина осталась. Солдаты начали покидать кухню, устремляясь к казарме. День был пасмурным, радовало только то, что стих ветер и перестал падать снег. Лагерь постепенно превращался в болото от сотен сапог, месивших снег и грязь — температура держалась около ноля.

— Слушай, Йелно, а сколько нас будет вообще? — Спросил Дий, вытирая нос.

— В роте? Сто двадцать человек. Ты вообще ничего не знаешь, да?

— Откуда? У нас в Нарте о войне и слыхом не слыхивали.

— Мда… — Протянул денщик. — Ну, всё просто. У Лесника — рота, он капитан. Под его началом сто двадцать человек. Рота делится на четыре взвода по тридцать человек, каждым взводом командует лейтенант. Взвод делится на пять отделений по шесть человек, ими командует сержант или капрал.

— А кто у нас сержанты и лейтенанты?

— Дурень, нас всего пока на один взвод наберётся. Как наберётся нас хоть половина — там уже и сам поймёшь. Может, переведут к нам кого, а может, Лесник сам повысит. У него есть такая возможность — рота новая, экпе… экспера…

— Экспериментальная. — Подсказал Дий.

— Ага.

— Ну а ты кто, Йелно?

— Я? — Удивился тот. — Я рядовой, как и ты. Разница только в том, что я денщик.

— А что это значит? — Йелно поморщился.

— Денщик должен передавать приказы от командира, следить за его барахлом, форму ему чистить… Ну, в общем, всякое делать.

— Так ты слуга, чтоль? — Наивно спросил травник. Йелно перекосило, и он злобно буркнул:

— Сам ты слуга, а я — денщик!

— Ну, хорошо, хорошо. — Примирительно выставил ладони парень. — Я просто не знаю ничего, не злись.

— Я и не злюсь. Давай, шевелись уже, дел полно! — Отрывисто бросил тот и зашагал быстрее. «Обиделся», — подумал травник.

Солдаты заходили в казарму, а Йелно топал к домику капитана. У парня на языке уже вертелся новый вопрос — он думал, остальные сейчас снова начнут беготню по полигону, но чувствуя, что денщик ещё сердится, травник промолчал. В конце концов, не зря же мастер Гаэльн дал совет — меньше задавать тупых вопросов, а больше держать глаза открытыми.

Войдя в бревенчатый домик, Йелно тут же подкинул пару поленьев в печку у входа. Бок печи служил стеной для маленькой прихожей и заодно сушилкой — в этот самый бок были забиты гвозди, на которых весели какие-то тулупы и плащи. Еще в домике были три комнатки, две были закрытыми: как объяснил Йелно — в одной жил капитан, а во второй, «больше похожей размером на гроб» — ютился сам денщик. Третья оказалась складом, в котором хранились вещи Иста Пелля. Среди груд всякого барахла, нашлось место для внушительного стеллажа, на котором стояли разные сосуды.

— Это вот, — повёл рукой Йелно, — походная лекарня капитана. Тут всякие мази, травы, настойки. Я не знаю и четверти того, что тут есть. А вот это — наша работа сейчас. — Он указал на десять крынок. — Вот мешок с плантаго. Меня Пелль ещё вчера за ним к лекарям гонял, пока ты в отключке был. Вот те удивились, думали, мы Гнафона довели так, что он нас слабительным траванул. — Йелно хохотнул.

Дий с интересом оглядел стеллаж. Не такой хороший, как у него дома. Да и запах… У хорошего травника пахнуть ничего не должно — всё должно быть хорошо закупорено. Пахнуть должно воском от пробок. Допускается аромат сушащихся трав, которые не грех и в еду добавить — укропом, чесноком, петроселем, материнкой. Тут же пахло всем подряд. Смесь запахов была крепкой, почти на грани неприятного. Разгоревшийся было профессиональный интерес, угас — было видно, что Лесник — не травник, а так… Любитель.

— Чего ты так морду скорчил, а? — Спросил Йелно. В ответ Дий пожал плечами, и ответил:

— Давай мазь мешать, и пошли отсюда.

— Ох, хорошо, что тут Иста нет. — Денщик подал ему горшок с мазью капитана и лопатку для перемешки. — Он у нас гордый. Твоё вот это «пошли отсюда» — его бы огорчило, да так, что ты бы с полигона даже спать не уходил. Ты ему не ляпни чего, парень. Спросит, как тебе его лекарня — хвали. Мы тут не сами по себе, знаешь. И вообще, язык за зубами держи всегда. Особенно — перед офицерьём. Скажешь что не то — и поминай тебя потом. Ты вот думаешь майор Шваб — плохой? — Йелно пододвинул под задницу какой-то бочонок, сел, и принялся распаковывать горшок с мазью. Дий тоже сел на ящик и придвинул к ним мешок с плантаго.

— Козёл он последний, вот кто. Если бы не он, я бы дома был. — Буркнул Дий.

— А вот фиг тебе! — Продолжал денщик. — Майор Йозе — мировой мужик, на самом деле. Выглядит он как расфуфыренная шлюха из Сальвира, конечно. Но его батальон — за него порвёт глотку. Говорят, он строгий, но справедливый. Ещё говорят, башка у него варит как надо, он знает, как и кому атаковать, чтоб победить, да так, чтоб без потерь. Его батальон пару лет назад наделал шума в вольных баронствах, слышал? — Дий помотал головой. — Ох, боги, ну ты и дремучий… Да чё я тебе рассказываю, ты вообще знаешь, что такое батальон?

Дий снова помотал головой, Йелно выругался.

— Слушай, Йелно, скажи… —