Значит, он прекрасно знал, с кем у нее встреча. Он притворялся!

– Алекс, – сказал он с отвращением. – Вы встречаетесь с мужчинами. Но не со мной. Скажите, что есть такого у Алекса де Витта, чего нет у меня? – процедил он сквозь зубы. И притянул ее к себе.

Это был страстный, импульсивный поцелуй. Такой поцелуй не мог быть запланирован. Похоже было, что Константин Витале вообще не собирался ее целовать и сейчас ненавидел себя за это. Его дыхание было прерывистым, руки непроизвольно сжались в кулаки.

В этот момент она потеряла дар речи и способность мыслить. Его поцелуй обжег ее. Она сгорала от страсти в его объятьях, не в силах сопротивляться его натиску. Только едва слышный стон протеста сорвался с ее дрожащих губ: «Нет…»

Константин отпустил ее так же резко, как до этого притянул в свои объятья.

– Простите, – сказал он. – Это все усталость после перелета.

Эннис прижала руку ко рту. Она чувствовала его вкус на своих губах. Она не могла пошевелиться.

– Только не надо так на меня смотреть. Вы сказали «нет». Я уважаю ваш отказ, и не в моем обыкновении навязываться женщинам.

– Я не думала…

– Да? Тогда вы хорошо сыграли роль жертвы.

Он был не просто зол. Он был в ярости. И на нее, и на себя.

– Почему вы так со мной обращаетесь? Я не понимаю, – неуверенно начала Эннис.

– Не понимаете? – Он втянул в себя воздух. – Тогда, может быть, вам следует взять пару уроков общения с мужчинами?

Она беспомощно смотрела на него.

– Простите. Вы были правы тогда по телефону. Я ничего не смыслю в мужчинах.

Она попыталась улыбнуться, но ничего не вышло.

Он взял ее лицо в ладони и заглянул ей в глаза. Это был очень странный, очевидно неожиданный и для него самого жест.

– Может быть, нам обоим есть чему поучиться, – произнес он.

Лимузин продвигался по забитым улицам. Прохожие пытались заглянуть сквозь затемненные стекла в салон, чтобы узнать, кому принадлежит эта роскошная машина. Эннис испугалась, что кто-нибудь мог стать свидетелем злосчастного поцелуя. И водитель все видел в зеркало заднего вида! Она вся напряглась при этой мысли и плотнее запахнула пальто на груди.

– Эннис, – попросил он, – не смотрите на меня так. Я не хотел…

– Я знаю, – разозлилась она. – Вы потеряли контроль над собой. Извиняетесь за свинское поведение.

– Не извиняюсь, – поправил он, – объясняю. Только так можно объяснить мой поступок.

Она вспыхнула:

– Черт бы вас побрал! Единственное, чему вам нужно поучиться, так это правилам приличного поведения!

Он вздрогнул.

Машина свернула на Сент-Мартинс-лейн. Неоновые огни вывесок и яркие сигналы светофора ослепили Эннис. Все поплыло у нее перед глазами. Она потерла их рукой.

– Нормальные люди так себя не ведут, – сказала она отчетливо.

Константин ничего не ответил. Только в его странных глазах что-то промелькнуло.

Загорелся красный. Машина резко затормозила.

Она открыла дверцу, выбралась из лимузина, холодно произнесла:

– Спасибо, что подбросили, – и захлопнула дверцу прямо перед его изумленным лицом.

И пошла к театру, ни разу не обернувшись.

Эннис не запомнила ни слова из пьесы. Она все время думала о Константине. О том, как он смотрел на нее, о его словах. О том, как он утратил над собой контроль и поцеловал ее. Теперь, в темноте зрительного зала, она могла признаться себе, что тоже утратила самоконтроль.

Что со мной происходит? Я ведь не из тех, кто легко теряет голову от любви.

Она то и дело прижимала ладонь к губам, словно пытаясь стереть воспоминания о его поцелуе.

А ужин после представления превратился в истинную муку. Вместо симпатичного Алекса де Витта у нее перед глазами стояло мрачное, напряженное лицо разъяренного Константина. Хуже того: Алекс де Витт вскоре понял, что с ней что-то не так, и молча смотрел на нее.

К счастью, в ресторане было полно народу и многие узнавали Алекса. Они то и дело подходили к столу, чтобы поздравить его или попросить автограф. Желающих было так много, что Алекс больше времени отвечал на их вопросы, чем пытался узнать, что происходит с Эннис. У нее оставалась слабая надежда, что он все-таки не понял, как далеко она была мыслями от него и от этого ресторана.

Он отвез ее домой на такси.

– Я не могу пригласить тебя, – сказала она, когда он любезно проводил ее до двери. – Уверена, представление тебя утомило. Ты играл потрясающе.

Косту бы такое прощание не удовлетворило. Но Алекс де Витт не настаивал. Он легко поцеловал ее в губы и пожелал спокойной ночи. И, махнув на прощание, вернулся к такси.

Таким и должен быть поцелуй, сказала про себя девушка. Легкий и нежный.

Но в глубине души она знала, что обманывает себя. Ей нужно совсем другое. Несмотря на смертельную усталость, она не заснет сегодня ночью. И это не имеет никакого отношения к блистательному Алексу де Витту.

Она устроилась на кухне, приготовив себе чашку ароматного чая и поставив пластинку с расслабляющей музыкой.

Но ничего не помогало. Вместо звуков Моцарта она слышала низкий голос мужчины, говорящего ей: «Может быть, тебе нужно поучиться общению с мужчинами».

Она выключила Моцарта и поставила пластинку с зажигательной бразильской самбой, способной поднять на ноги весь квартал. Но даже если бы соседи, протестуя, начали стучать в стены, Эннис не заметила бы этого. Она с головой погрузилась в работу и работала всю ночь напролет.

Эннис полагала, что Константин позвонит ей в воскресенье. Или придет. Она попросила портье сразу же предупредить ее. Но никто не пришел.

Алекс де Витт позвонил, чтобы поблагодарить за ужин. Рой позвонил, чтобы назначить встречу в понедельник утром по поводу важного проекта.

Костантин Витале хранил молчание.

Позвонила Линда, чтобы позвать Эннис на благотворительный бал на следующей неделе. Не услышав немедленного отказа, она забеспокоилась:

– Ты слышала, о чем я говорила?

Эннис уставилась в блокнот.

– Спасем наши леса. Суббота. Годуин-хауз. Начало в семь тридцать. Вечерний туалет.

– Ты… ты придешь одна или с кем-нибудь? – с сомнением спросила Линда.

У Эннис тут же возникло перед глазами лицо Константина.

– Одна.

– Не обязательно так кричать, – обиделась Линда. – Что, разве ужин с Алексом прошел плохо?

Так вот зачем она звонит! – догадалась Эннис.