Но больше всего Мякиша удивили два таких же хорошо ощущаемых ярких пятна поодаль. Там, где глаза видели кучу металлического хлама, бывшего ранее, по всей вероятности, железнодорожной платформой, другие чувства распознавали присутствие двух человек. Люди неподвижно сидели за кучей мусора, но внутри у Мякиша что-то нехорошо напряглось и заныло дурным предчувствием. Надо было срочно предупредить Крота. И желательно тихо. Чутье подсказывало, что эти люди представляют серьезную опасность. Старик к тому времени уже повернулся к художнику спиной и снова двинулся вперед. Мякишу осталось только ускорить шаг, чтобы догнать сталкера раньше, чем он подойдет к двоим неизвестным слишком близко.

Идти быстро было одновременно страшно и легко. С каждой секундой число объектов, хорошо различаемых на расстоянии, увеличивалось. И вскоре Мякиш уже не был так уверен, что гиперчувствительность облегчает передвижение. Вокруг непрерывно что-то пульсировало, излучало и распространяло воздействие. Сознание цеплялось ко всему, что становилось заметным, и следить за событиями на ближайших сотнях метрах вокруг становилось все сложнее. Два человека за кучей мусора вдруг начали шевелиться, и Мякиш, понимая, что выпускает ситуацию из-под контроля, уже собрался было окликнуть Крота, как вдруг все закончилось. В голове что-то противно сдвинулось, в ушах раздался неприятный звон с эхом, накатил приступ тошноты, и мир вокруг стал таким же, как раньше.

Переход к обычному состоянию был настолько шокирующим, что художник замер на месте не в силах вымолвить ни звука.

Крот, видимо ожидавший подобной реакции, остановился и повернулся к ученику. За его спиной из-за остатков железнодорожной платформы показались человеческая голова и автоматный ствол.

Все еще задыхаясь от пережитой смены ощущений, Мякиш рванул с лица легкий фильтр, пытаясь протолкнуть крик сквозь сдавленную спазмом глотку и одновременно поднимая руку, чтобы показать, откуда грозит опасность. Многоопытный Крот, увидев искаженное гримасой лицо ученика, каким-то текучим ныряющим движением бросился на землю. Одновременно над остатками платформы сверкнуло пламя, и почти сразу донесся звук короткой очереди. Художник рухнул в траву и судорожными рывками пополз влево и вперед.

В крови плескалось целое море адреналина. Но Мякиш сумел отвлечься от ненужных мыслей, концентрируясь на быстром движении по-пластунски. Расклад был неутешителен: здесь, в незнакомой местности, напичканной аномалиями, днем, без оружия, да против двоих вооруженных бандитов, шансы на выживание равнялись даже не нулю, а какой-то абстрактной отрицательной величине. Оставалась единственная надежда - Крот. Это если старик еще жив и в сознании. Ведь судя по всему, стреляли именно в него. Во всяком случае, если бы сам Мякиш сидел в засаде и наблюдал за приближением двоих людей в бинокль, он тоже первым делом стал бы стрелять по тому, кто несет оружие.

Художник предположил, что у него в запасе есть несколько минут, пока нападающие немного выждут, сменят позицию и начнут осторожно приближаться. Очевидно, это были мародеры - значит, никуда они не уйдут, пока не добьют свою добычу и не заберут снаряжение. С другой стороны, это обычные падальщики, которые наверняка испугаются, если попробовать дать им отпор. Поэтому надо как можно быстрее доползти до Крота и взять его карабин. Очень кстати вдруг вспомнилось, что Виктор что-то такое говорил: мол, пара выстрелов со стороны добычи сильно охлаждают пыл любого мародера. Мякиш тогда уже почти засыпал, а Виктор все бубнил про определенные трудности, поджидающие на выходе из Зоны. Что, если сталкер идет один или если в группе много раненых, можно нарваться на мародерскую засаду. Тогда единственный шанс на выживание - занять оборону и держаться. В атаку ни один мародер никогда не пойдет. Их метод - расстрелять жертву из укрытия и обобрать труп.

Мякиш полз вперед, пытаясь сосредоточиться на ощущениях в руках, раздвигающих жесткие стебли. Он не особенно боялся людей за платформой, понимая, что те и сами сейчас осторожничают. Панические мысли о том, что все вокруг складывается против него и что в любую минуту он может просто вляпаться в аномалию, Мякиш старался гнать прочь. Поэтому, на ходу придумав себе порядок действий, он сначала осторожно выставлял руки, долю секунды прислушивался к ощущениям в пальцах и ладонях, после чего рывком бросал тело вперед, сквозь траву. Кисти уже слегка саднило от соприкосновения с жесткими стеблями и сухой землей, но Мякиш был уверен, что аномалии, подобные тем, что они сегодня видели с Кротом, он сумеет почувствовать.

Где-то совсем рядом, буквально в нескольких метрах правее, раздался тихий стон. Осторожно перебирая руками, Мякиш медленно повернулся вправо, прополз еще метров пять и наткнулся на Крота. Старик лежал лицом вниз, на его спине расплывалось темное пятно. Карабин лежал тут же - Крот так и не выпустил оружия из рук.

Мякиш осторожно потрогал старика за плечо. Глаза Крота были закрыты, но, судя по слабым свистящим звукам, он был еще жив. Художник вытащил из кармана марлевый тампон, который сам Крот сунул ему в карман перед выходом, предварительно освободив от упаковки («Некогда в Зоне обертки крутить!»), и положил его прямо поверх куртки на темную, сочащуюся кровью рану. Потом обильно засыпал все сверху антисептиком-коагулятором из пластикового пузырька. Бинтовать было некогда, и Мякиш просто придавил тампон флягой.

Вдруг как-то явственно представилось, что в этот момент мародеры уже подходят с разных сторон, приготовившись стрелять на любой звук и любое движение. Художник покрылся холодным потом и замер, стараясь даже не дышать.

- Ну что, видишь его? - донеслось вдруг откуда-то спереди.

- Не вижу. Прыгнул в траву, как жаба. Старый тоже сиганул, но его я завалил - это точно.

Судя по голосам, грабители разошлись на несколько десятков метров, но ближе пока не подходили. Мякиш перевел дух.

- Уверен? - Голос первого звучал требовательно, и вдруг стало предельно ясно, что его обладатель просто боится. Боится этого травяного моря, в колыхании которого не угадывается ни одного постороннего движения, боится, что старик жив и уже готовится сделать свой выстрел, боится выйти из-за надежного укрытия и шагнуть в неизвестность ради кучи тряпья, пары дешевых приборов да старого карабина.

- Не трясись!

- Надо было стрелять ближе к насыпи!

- Ты своим делом занимайся! - обозлился второй. - Я прикрываю, а ты иди к вешкам! Я через ловушки не полезу! Говорил, что надо было проход заранее разведать!

- Да тут проход годами не меняется!

Становилось все веселее: второй тоже боялся. Но боялся уже не столкновения с вооруженным противником, а самой Зоны.

И тут у Мякиша словно открылись глаза: цепочка аномалий! Ведь они шли с Кротом именно сюда, где ловушки выстроились вдоль насыпи ровной шеренгой музейных экспонатов, оставив дая посетителей «музея» один-единственный проход. Через который надо было пройти, чтобы оказаться у Периметра в заданной точке, где ждут с машиной Ломик и Кроки. Мародеры тоже знали об этом проходе и вполне логично ждали свою добычу возле него. А теперь эта логика внезапно обернулась против них. Если не дать им проскользнуть через проход, конечно.