— Ты берёшь сюда кошку? – увидев рядом с одеялом блюдце, недоумённо спросила я.

— Она не любит оставаться одна, — отозвался Руслан и прошёл мимо. – Не стоит, — сказал он, едва я взялась за застёжку куртки. За время, что мы провели в машине, мех немного подсох, но всё равно был влажным, и мне хотелось раздеться.

Поставив откупоренную бутылку на стол, Руслан включил радиатор. Весьма кстати, потому что теперь я стала понимать, что на маяке куда холоднее, чем мне показалось вначале.

— Так ты часто бываешь тут? – снова спросила я, подойдя к окну. Посмотрела вдаль, на подсвеченное лучом маяка море.

Открывавшийся отсюда вид завораживал. Если даже из окна машины сходящееся с тёмным небом море было потрясающе красивым, сейчас у меня вовсе перехватило дыхание. Руки покрылись мурашками, из груди вырвался неровный выдох.

— Боже… — прошептала я.

— Нравится? – Руслан остановился позади меня.

Не видя его, я знала, что он смотрит на море поверх моей головы, чувствовала это. Ткань наших курток соприкоснулась с тихим шорохом, кошка, оставив свой лежак, прошла мимо, задев меня кончиком хвоста.

— Никогда не видела ничего прекраснее, — отозвалась я тихо.

— А как же мальчики в колготках? – он вроде бы цинично усмехнулся, но эта усмешка была пустой. Ни желания поддеть меня, ни спровоцировать. Откуда-то я знала и это. Просто слова…

Так мы и стояли – совсем рядом, но непомерно далёкие друг от друга, объединённые только штормом, непонятными обрывками прошлого и этой ночью до тех пор, пока в тишине снова не зазвучал голос Руслана:

— Иногда.

— Что «иногда»? – я отвела взгляд от окна и посмотрела на Руса.

— Ты спрашивала, часто ли я бываю здесь, — ткань наших курток снова зашуршала. – Иногда, — сказал он ещё тише, глядя мне в глаза.

— В шторм?

— В шторм, — кончики пальцев на моём бедре.

Я снова вздрогнула. Прикосновение это отдалось внутри тревогой, ощущением неотвратимости всего, что будет дальше, прокатилось крохотными электрическими импульсами. Судя по тому, что я увидела в глазах Руслана, он тоже что-то почувствовал. Что? То же волнение? Ту же неизбежность?

— Почему ты не вернулся? – в голосе моём звучали едва заметные сиплые нотки. Те самые, что всегда выдавали меня, те самые, что скрыть бы сейчас я не смогла, даже если бы желала этого больше всего на свете. – Почему порт, Руслан? Почему море? У тебя ведь есть всё… Абсолютно всё.

Должно быть, впервые разделяющая нас стена была тонкой настолько, что я понимала – если он ничего не скажет сейчас, вряд ли скажет ещё когда-либо.

Он так и касался меня – едва ощутимо, но это было куда большим чем там, на яхте. Я смотрела на него, он на меня, как будто решал для себя нечто важное. Отдалённый звук сирены, раскаты грома… Всё это осталось там, снаружи, вне каменных стен, надёжно спрятавших нас от всего мира.

— Потому что каждый имеет право быть там, где он может быть собой, — пальцы его оказались на моём локте.

— То есть в море? – я сделала крохотный шаг к нему. – В море ты можешь быть собой?

— Да, — короткий, твёрдый ответ.

Я всё так же вглядывалась в его суровое, будто бы выточенное лицо. По ястребиному острый взгляд, пробивающаяся на скулах щетина… Не сдержалась и, подняв руку, коснулась его скулы. Он тут же прищурился. Так, будто не доверял мне. Может быть, действительно не доверял, хотя как раз у него причин для этого не было.

— Ты права, Ева, — он не шелохнулся. – У меня есть всё. Абсолютно всё, — небрежный смешок.

Подтянул меня ещё ближе. Теперь мы стояли, прижавшись друг к другу. Я чувствовала запах влажной шерсти его свитера, кончики пальцев покалывало, непрогретый воздух холодил щёки.

— Вчера в порт причалил корабль, — заговорил он вдруг, сбив меня с толку, — у его капитана тоже есть всё. Деньги, положение в обществе… — близко настолько, что дыхание наше слилось в одно. Рус качнул головой. – И что ты думаешь?

— Что я должна думать? – на выдохе. Отдёрнула руку и тут же почувствовала, как пальцы Руслана сомкнулись вокруг моей кисти.

— Думаешь, это ему нужно? – ещё одна усмешка. – Нет, Ева. По несколько месяцев в году он проводит в море. И если бы ему пришлось выбирать, он бы выбрал ту жизнь, которая даёт ему возможность чувствовать.

— А ты? – я облизнула пересохшие губы.

— Что я?

— Что бы выбрал ты, Руслан? – неожиданно осмелевшая, я положила руку ему на грудь и тихо, на выдохе, спросила: — Что даёт возможность чувствовать тебе? Только море?

Черноту его глаз на мгновение осветила молния, на скулах выступили желваки. В нём как будто боролось нечто, понятия о чём я не имела. Как будто бы он боролся сам с собой.

Не усмешка – оскал. Звериный рык, его пальцы на мехе моей куртки и рывок.

— Что ты хочешь услышать, Ева?! – новый рык прямо мне в губы. Сирена и гром…

Хотела ли я что-нибудь услышать? Может быть. Только всё, чем я смогла ответить ему – касание губ к губам. Обхватив его шею, я встала на носочки, провела по волосам на его затылке и почувствовала, как он расстегнул молнию на моей куртке. Всего миг, и она сползла с моих плеч.

— Я же просил тебя убраться, Ева, — ещё мгновение, и куртка упала к ногам. – Просил, чёрт тебя дери! – обхватил мою голову.

Не успела я ничего сказать, ртом он накрыл мой рот. Втолкнул язык и, выругавшись сквозь поцелуй, сгрёб меня, как безвольную. Как свою игрушку, свою добычу, своего зверёныша, знающего, кто его хозяин.

Ничего не соображая, я пыталась отвечать ему, подстроиться под него, но не могла. Его руки были везде, запах окутывал меня, лишая воли, превращая в существо, ведомое одним лишь желанием того, что есть здесь и сейчас. Даже если завтра я пожалею о собственной слабости, это будет только завтра. Сейчас же, в это мгновение его демоническая чернота была моей, он был моим морем, моей бурей.

— Глупый зверёныш… — просипел Руслан, ладонями пробираясь под мой свитер.

— Глупый, — шепнула в ответ и застонала, почувствовав кожей холодный воздух контрастом с его руками. Опаляющими мою кожу, тело, сознание, несмотря на холод, на пропитавшую одежду влагу.

— Утром ты уедешь, Ева, — смяв свитер, он резко стянул его с меня. Волосы, такие же влажные, как и одежда, коснулись взметнулись и опали мне на плечи, на спину.

— Почему ты так этого хочешь? – дотронулась я до его живота. Мышцы его под моими пальцами мгновенно напряглись ещё сильнее.

— Ты задаёшь слишком много вопросов, — он обхватил моё запястье. Неожиданно крепко, до боли сдавил. Что-то в его взгляде неуловимо переменилось. Он сам словно бы переменился в долю секунды.

Только что я горела в его прохладных руках, теперь же между нами опять была стена.