образования, обеспечивала проведение ЕГЭ – Единого Галактического Экзамена. Однако, по наблюдениям Яналии, она больше была озабочена тем, как прикрыть своих подчинённых. Иногда казалось, что учителя средней школы «Олимпа» могли натворить больше бед, чем их ученики. Боффин, одержимый наукой; Ганза Га, мечтающий о революции; Ламий, тихо ненавидящий всех и каждого; Фанделина, преданная искусству, но ничего в нём не смыслившая… сброд, а не педагоги. Мут, строгая и властная, по какой-то неведомой причине чувствовала ответственность за каждого из них.

Лекция закончилась, ученики потянулись к выходу. Ганза Га смотрел им вслед, чуть приоткрыв розовую, утыканную треугольными зубами пасть. Со стороны могло показаться, что он полностью ушёл в себя.

* * *

– Я хочу кофе, – сказала Яналия, увлекая Гермеса к торговым автоматам. – Лекции о толерантности действуют на меня как снотворное!

– Не на тебя одну, – Гермес кивком указал на Дэна. Тот плёлся через холл, зевая и потирая кулачищами глаза.

Расплатившись электронными карточками, Яналия и Гермес достали из ниши картонные стаканчики с кофе. Девушка сделала глоток, размышляя, не взять ли ещё шоколадный батончик. Тем временем мимо них прошёл Гулфи Ток. Обычно он лучился оптимизмом, причём, как правило – беспричинным, а сейчас почему-то сник.

– Гулфи, – окликнул его Гермес. – Чего такой мрачный? Из-за Жужика, что ли?

– Да, из-за него, – отозвался Гулфи, рассеянно теребя лямки своего комбинезона.

– Да ну, не бери в голову.

– Точно, – поддакнула Яналия. – Ты же знаешь учителя Га. У него одно на уме!

– Учитель Га здесь не при чём. Он тоже заботится о Жужике, только по-своему – думает, ему нужна зарплата и страховка.

– А что тогда? – удивилась Яналия.

– С Жужиком что-то не так, – пожаловался Гулфи. – Я думаю, он заболел!

– Вот бедняга, – искренне посочувствовала Яналия. Общительный и весёлый, дрессированный борр был всеобщим любимцем. – А что с ним?

– Он почти перестал есть и целый месяц пролежал на дне, – сказал Гулфи. – Правда, неделю назад он снова начал плавать, но, кажется, потерял память! Или, может, оглох, я не знаю. Главный ихтиолог говорит: всё в порядке, но я-то вижу!

– Оглох? – Яналия задумчиво почесала затылок. – Почему ты так решил?

– Раньше Жужик отзывался на имя, а теперь вообще не реагирует, – произнёс Гулфи. – И на приказы тоже. Помните, как он выполнял команды?

Яналия кивнула, Гермес улыбнулся. Жужик был сообразительным, тут уж не поспоришь. Большинство номеров, связанных с водой, держались на нём. Те, кто, подобно учителю Га, считал борров разумными, возможно, не так уж сильно грешили против истины.

– Без Жужика нам останется показывать одних страшилищ, – вздохнул Гулфи.

– Зрителям нравятся халлаки, – сказал Гермес.

– Да, но Жужик – звезда манежа!

С этими словами борирр развернулся и побрёл прочь. Яналия и Гермес глядели ему вслед. Гулфи тащился в сторону лифтов, опустив голову так, словно на плечи ему давила удвоенная гравитация.

– Знаешь, – сказал Гермес, – Только дурак может спросить, как едят борирры.

– Да, – согласилась Яналия. – Тем более, об этом можно прочитать в сети.

– Вот именно. Гораздо интересней, что борирр будет делать, если у него зачешется нос!

Яналия усмехнулась, Гермес отхлебнул кофе.

* * *

Наступил вечер. Яналия как раз вышла из душа, когда её коммуникатор проиграл первые такты циркового марша. Сообщение было от Гермеса: «Горизонт чист. Дресс-код – чёрное и красное». Они договорились встретиться у «Клевера» в 23:30, то есть через полчаса. «Горизонт чист» значило, что на корабле всё тихо, и есть шанс незаметно проскользнуть в трюм.

Яналия открыла гардероб. Каждый трюк снимался на камеру, поэтому Гермес настаивал на соответствующем дресс-коде. Яналия считала, что это перебор, не кино снимали в конце концов. Отбросив несколько вариантов, она остановилась на чёрной футболке, чёрных шортах и красной шёлковой бандане. Что бы ни говорил Гермес, главное, чтобы одежда была удобной и не стесняла движений.

Часы на стене показывали 23:20, пора выходить. В последний момент Яналия задержалась перед зеркалом. Она поправила выбившуюся из-под банданы прядь, но, решив, что немного продуманной небрежности не помешает, вернула её обратно. Точно такую же бандану, красную, с узлом на затылке, носил Расул. Так повязывали платки в пиратских кланах, и Яналия могла побиться об заклад, что это не случайное совпадение. Она подражала Расулу в разных мелочах – одежде, поведении, характерных словечках. Со временем она хотела сделать себе татуировку с черепом. Настоящие пиратские наколки обычным людям были не положены, поэтому Яналия придумала взять за основу своей будущей тату узор крыльев омикронского Лича.

Друзья Яналии знали, что она собирает коллекцию бабочек. Но даже Гермес не догадывался об одной странной игре, которую придумала его подруга.

Однажды мадам Симона обмолвилась, что в прежние времена душа человека отождествлялась с бабочкой. Яналии такое сравнение очень понравилось. Она подумала, что внешний вид бабочки-души должен отражать особенности человека, его характер, тёмные и светлые стороны. Перебирая свою коллекцию, Яналия не просто любовалась формой и узорами крыльев, она придумывала, кому из её знакомых какая бабочка могла принадлежать. Неприметный Ночной Эльф с планеты Корот напоминал Тишу Крейн, застенчивую и ранимую, а мохнолапый мотылёк с планеты Хат выглядел как грузный, сердитый мистер Валрус. Лич с планеты Омикрон был Расулом. Узор крыльев, похожий на череп и на татуировки главного механика, соответственно, безусловно повлиял на выбор Яналии. Однако она искала более глубокие ассоциации, не ограничиваясь поверхностным сходством. На Омикроне Лич охотился на других бабочек. На деле это насекомое являлось опасным хищником, что, по мнению Яналии, позволяло провести параллель между ним и Расулом.

Девочка сунула в карман электронный пропуск и покинула жилой отсек. Миновав несколько коридоров и один эскалатор, она очутилась в парке. Ресторан закрылся в девять, и за стеклянной дверью было темно, лишь мерцала старомодная вывеска, украшенная ирландским трилистником. Зелёные неоновые трубки чуть слышно гудели. Яналия остановилась в тени раскидистого каштана и огляделась: на прилегающих аллеях – ни души. Это было хорошо, ибо их дело требовало строжайшей секретности. Гермес появился в 23:29, одетый в строгий чёрный костюм, красную рубашку и блестящие лаковые туфли. На плече у него болталась небольшая котомка.

Яналия не знала, что задумал её приятель. В этот раз не было репетиций, а значит, от неё требовалось только ассистировать.

– Чей лик явился мне прекрасный в столь поздний час, в бандане красной?

Яналия закатила глаза:

– Чего это ты стихами заговорил? Тебя слины покусали?

– Последний раз меня кусал солярианский мохнатый грюк, но это было три месяца назад, – сообщил Гермес.

– Идём уже! – Яналия усилием воли погасила нарастающее раздражение. Хорошо подвешенный язык гарантировал Гермесу успех у девочек, юные циркачки так