Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Очень грамотно, — похвалил Макс. — Проще и дешевле, чем стражу у могилы выставлять.
Я огляделась: пещера была совершенно пустой, но в глубине были еще два прохода, оформленных точно так же, как и вход: столбы по бокам и каменный венец с выбитыми в нем символами. Символы тоже повторялись: триквестр, колесо, квадрат, сокол. Только в другом порядке и выполнены не так искусно, как знаки на входе, лишь намечены. Сами проходы чернели пустотой.
— И куда же вы дальше двинетесь? — спросила я. — Указатель-то не предусмотрен.
— А ты что, с нами не пойдешь? — удивился Костя. — Ты ведь уже внутри кургана. Где твой авантюризм? К тому же, тебе вообще бояться нечего, охранник-то с тобой!
Я взяла дрожащего «охранника» на руки. На «слабо» меня конечно же не взять, но авантюризм кое-какой присутствовал и уже разжег любопытство. Было страшно… интересно, что же мы здесь обнаружим? Я решительно кивнула, и мне вручили оборудование археолога — фонарик и каску. Каску я вернула Максу, который со смехом напялил ее на голову, отчего стал похож на никогда не мывшегося шахтера. Костя прихватил кирку, включил фонарик на своей каске и вошел в правый проход, внимательно глядя под ноги. Макс шел за ним и освещал стены и потолок. Из потолка местами торчали корни, их тени двигались в лучах фонариков, напоминая то ли змеиные клубки, то ли лапы с длинными когтями. Туннель устремлялся вниз, все время заворачивая вправо.
— Спиральный лабиринт, — приглушенным голосом сказал Костя.
— Так и должно быть? — шепотом спросила я, стараясь на всякий случай не касаться стен: кто знает, какие твари могут по ним ползать.
— В представлениях язычников вселенная состоит из ярусов — нижний мир, срединный и высший, — принялся объяснять специалист по древним захоронениям. — Могильные курганы сооружались в соответствии с этими представлениями. А пронизывает эти миры мировое древо Иггдрасиль, так что в центре кургана мы, скорее всего, найдем каменный столб, являющийся вертикальной осью всего комплекса.
Я шла за ребятами, стараясь отделаться от чувства, что за нами кто-то наблюдает, даже спину покалывало от этого, и уже жалела, что согласилась сюда залезть, но возвращаться одной было еще страшнее. А вдруг, пока мы спускались сюда по правому проходу, там, наверху, из левого прохода как вылезло что-то или кто-то, и поджидает там меня, потирая руки. Или лапы. Или что там у него есть.
Мне уже начало казаться, что спуску нет конца, стало тяжело дышать, а стены будто бы начали сближаться, грозя раздавить нас. «Наверное, это и есть клаустрофобия», — подумала я, но потом поняла, что проход и в самом деле сужается. Я уже открыла рот, чтобы предложить вернуться, как вдруг мы практически выпали в довольно большую камеру, точно такую же, как та, из которой начали свой спуск. И снова на выбор два варианта направлений дальнейшего продвижения вглубь кургана.
— Какие теперь будут предложения? — вкрадчиво спросила я, и сразу высказала свое. — Вернемся?
— Нет, только не теперь! — взволнованно возразил Костя. — Разве вы не понимаете, что мы в двух шагах от секрета кургана. Помните, что я говорил вам про ярусы? Мы сейчас в срединном мире! Надо сделать еще один переход, и мы в нижнем мире!
— А там Рюрик в золотом гробу! — зловещим голосом провыл Макс.
— И двенадцать верных витязей, — поежилась я. — Кстати, Костя, а эти двенадцать, что с ним остались, зимой от холода и голода умерли?
— Нет, не умерли, — отозвался Костя. — Согласно традиции, которая возникла на родине викингов, двенадцать воинов, давших клятву верности своему вождю, становились побратимами, и обязаны были отдать друг за друга жизнь. А также, в случае смерти своего лидера, сложить головы вместе с ним. Так что верные воины, которые всю зиму охраняли каменную насыпь с телом Рюрика, и перенесли его на место окончательного захоронения, были ритуально убиты и похоронены вместе с ним в том же кургане.
— Жестокая плата за верность, — поразился Макс.
— Клятва двенадцати считалась самой сильной и нерушимой, и они прекрасно знали, на что шли, — хладнокровно сообщил наш эксперт. — Кроме того, они свято верили, что отправятся вслед за своим вождем, прямиком в сияющие чертоги Вальхаллы.
Они-то знали, на что шли, а знает ли Костя? Он снова выбрал правый ход с той же бесшабашной уверенностью, с которой, верно, воины Рюрика приняли смерть, рассчитывая продолжить свое существование в бесконечных пирах и прочих наслаждениях Вальхаллы.
Мы с Максом двинулись за ним. Ход снова вел вниз, только на этот раз шел против часовой стрелки.
— Сейчас, сейчас, я чувствую, — нетерпеливо бормотал Костя, бодро спускаясь вприпрыжку. Я старалась не отставать. Ощущение холодного взгляда в спину стало невыносимым. Я практически уткнулась Максу носом в спину, и вновь спуск внезапно закончился. И что же? Перед нами опять была пещера с двумя проходами.
— Все, дальше не пойду, — решительно заявила я. — Так и заблудиться недолго. Кто знает, на какую глубину прорыт этот безумный муравейник.
— Костян, в самом деле, пойдем обратно, что-то и мне не по себе, — поддержал меня Макс. — Бестолковая прогулка получается. Я уже вообще не понимаю, как все эти туннели располагаются внутри холма. Это противоречит моему пониманию пространства.
— Мы просто выбрали не ту дверь, неужели непонятно, — раздраженно проворчал Костя. — Вернемся и проверим левый проход. Помните, что я говорил про лабиринт?
— Про заблудиться и сгинуть? Помню!
— Эх вы, — разочарованно протянул Костя. — С вами только зарницу в начальной школе проводить! Пойдем назад, попробую составить план кургана.
Поднявшись на уровень вверх, мы обнаружили, что не можем понять, какой ход должен вывести нас в первую камеру. Три прохода выглядели совершенно одинаково, а покружившись на месте в удивлении, мы уже не могли точно сказать, из какого только что пришли. Выбрав наудачу тот, что уводил в круговой подъем, мы вновь друг за дружкой прошли в каменный проем.
— Странно, — заметил Макс. — Мы же спускались по часовой стрелке, значит, подниматься должны против? А тоннель поворачивает направо.
Ответить ему никто не осмелился. Лишь когда вместо того, чтобы выйти к переходу наверх мы снова оказались в камере-распределителе с двумя проходами, которые вели вниз, Костя высказал свое мнение:
— Чертовщина какая-то.
С этого