несколько сужало и круг поисков, хотя бы на какое-то время. Также у полиции вызывал подозрения владелец музей, являющийся и смотрителем, и вообще чуть ли не единственным сотрудником, если не считать уборщиков и пары биологов, с которыми музей имел сотрудничество. Его зовут мистер, вы не поверите, Роули – правда, всё равно, Бернард, а не Алистер – и я еду к нему. Устраиваться на работу, вроде как. Внезапно в музее открылась вакансия ночного сторожа, и мне помогли получить эту работу. Тот самый мужчина, что пытался остановить маньяка своими силами, волею судьбы оказался из управления местной общины, и он охотно начал сотрудничать с полицией, а позже и с нами. Конечно, не было стопроцентной уверенности, что серийный убийца как-то связан с музеем, но эту теорию мы прорабатывали обязательно и обстоятельно. На то было ещё несколько причин. Вернее сказать, причина была одна, но повторённая многократно. На жертвах, или том, что от них осталось, находили морские звёзды, которые пропадали прямо с витрин музея. Роули отбрехался, что, мол, отдал эти звёзды куда-то там, а их украли по дороге. Полиция так и не получила от него никаких свидетельств по поводу сделок, связанных с передачей экспоната. В итоге, Роули сознался, что звёзды украли ночью. Да, вероятно, что он тоже жертва, и потому он начал искать сторожа на ночь. Да, может быть и так. Но зачем было врать? Мне нужно было проследить, куда бежит эта тихая вода…

На перроне, который будто остался в первой половине двадцатого века, находилось два человека. Они, вероятно, ожидали прибытия своего поезда. Не моего. На мой они не обратили внимания. Допускаю, что миловидная рыжая женщина лет тридцати и усатый джентльмен могли сидеть и просто так на деревянных скамьях, потому что город, по факту, был тем ещё захолустьем. Это весьма логично. Многие пытаются убегать в такие памятники американской готике, забывая, что движение – это жизнь, а суматоха людского потока на улицах мегаполиса – это и есть движение. Хотя, я был, в некотором роде, на стороне тех, кто доволен своим Смолл-Тауном. Найти движение в спокойствии – отдельное искусство. Далее, я, пожалуй, буду называть этот городок Смолл-Тауном, если придётся. Роли это всё равно не играет. Я шёл по перрону, понимая, что таких всё меньше в нашем мире. Маленькие уютные уголки ретро-стиля, которые, тихо-мирно, доедают жуки и крысы. Крысы… Чума – это, отчасти, тоже ретро, так что всем найдётся место, о да. Рыжая дама мне улыбнулась. Джентльмен кивнул. В Смолл-Тауне очень гостеприимные люди, но я это уже, вроде, говорил. Если нет, то я отмечу это и второй раз.

Несмотря на размеры города, добраться до музея зоологии было не так уж быстро и просто. Благо город только дышит стариной, но живёт, всё же, в нашем времени, так что я очень быстро вызывал такси через приложение. Связь внутри города была отвратительной из-за гор вокруг, но вокзал выдавался из металлического кокона горной породы, как язык некой рыбы, которая ОП! и затаскивает зазевавшуюся жертву. Пока мы ехали, я детально выяснил у таксиста, чем дышит город, и что все думают об убийствах. Не в моих правилах, принимать слухи за истину, ибо, обычно, они взвинчены многократно и часто в каком-то абсолютно диком направлении, но я всегда принимал их к сведению. Среди слухов, полученных от таксиста, что я посчитал важными, было то, что все жертвы были детьми тех, кто уже родился в городе. Их родители, то есть бабушки и дедушки жертвы, могли были быть хоть из Албании, что и случилось, но мама и папа – урождённые смоллтаунцы. Так же таксист высказал своё наблюдение, что все жертвы носили короткую стрижку на момент похищения, и то, что все семьи были весьма религиозны, регулярно посещая местную церковь. Кроме того, все были белыми, но это мне уже отрапортовал местный полицейский, с коим я собирался встретиться после за парой пинт кофе. Я, разумеется, расспросил и о владельце музея. Он был не из местных, никто толком не знает, откуда он прибыл, зачем открыл тут свой музей, и на какие деньги он это всё содержит. Посетителей у него было не особенно много – лишь изредка скучающие туристы приползали разглядывать коллекцию бабочек и те же чучела квагги. В некотором роде, было даже интересно, но люди не находили мотивацию туда идти, тем более, что владелец музея общался не особенно приветливо, не давал фотографировать, да и мог просто не пустить кого-нибудь внутрь. Так же стало известно, что объявился он в городе с семейством, но потом жена с ним поругалась и покинула Смолл-Таун. Роули изначально был мрачным и ворчливым, но потом всё стало ещё хуже. Жену его в городе очень любили, как и её мальчишку, который был крайне стеснительным. Миссис Роули часто устраивала благотворительные обеды, отправляя собранные деньги в различные фонды, открытые по поводу редких болезней. Устраивала какие-то забеги. Занималась волонтёрской работой. Потом громыхнула их последняя ссора, да так, что собаки выли. Как итог, уезжала она ночью, одетая излишне легко, на такси, несмотря на наличие отдельной машины. Соседи слышали крики и ругань, но не заметили, чтоб Роули как-то принимал участие в перепалке. Вся обсценная лексика вылетала именно из уст женщины. Роули, похоже, молча переносил оскорбления. Некоторые считают, что он был пьян, и не мог громко говорить, но никто никогда не видел его пьяным – до и после. С другой стороны, публике не докладывали о степени счастливости брака четы Роули, так что предположения оставались там, где оставались.

Мы ехали мимо безмерно прекрасных пейзажей. Кругом были эти великолепные горы, высоченные сосны, красивые пихты и блеск глади озера, вокруг которого вырос город, несколько мелких речушек, шумный порт, сонные жилые районы с ровными лужайками и стрижеными собаками. Мы обгоняли богатых пенсионеров на велосипедах, которые только что купили гигантскую упаковку органических чипсов и спешили домой к свежей серии «Убийца Среди Нас». И он был среди них. И было даже как-то грустно, что всю эту красоту и благоденствие омрачал ум психопата. Конечно же, его эстетические стандарты просто были совершенно иными, но нам было тесно на одной планете. Мы проехали мимо булочной, с псевдо-французским названием, и вот я стою со своими чемоданами возле крупного трёхэтажного здания, чья вывеска гласит, что предо мной музей зоологии Смолл-Тауна.

Я поднялся по ступенькам музея зоологии Смолл-Тауна и дёрнул ручку двери. Посетителей здесь очень ждали, так что было заперто. Появилась мысль,