И пусть любимый совершенно точно понимал, что я нагло вру ему в глаза, он не стал на этот раз настаивать на том, чтобы я рассказала все. Мое персональное солнце всегда совершенно точно знало, когда нужно молчать, а когда — спрашивать. Сейчас нужно было молчать.

— Ты же знаешь, что я тебя люблю? — через какое-то время спросила я у Такео. — Очень сильно люблю…

Он подкатился поближе и крепко обнял меня.

— Конечно, знаю. Всегда знал. Или, думаешь, я бы стал добиваться целый год той, которая не отвечала бы мне взаимностью?

Значит, все в порядке. Он уверен в моих чувствах… а его мать… Ну что она вообще знает о нас двоих?

Утром я проснулась от счастливых детских воплей и топота. Как будто я оказалась в загоне для жеребят. Такео рядом не обнаружилось. Но, судя по шуму снаружи, можно было предположить, где он сейчас находится.

Воспользовавшись тем, что никто не смотрит на меня, я от души зевнула, потерла глаза и даже взлохматила волосы. Мужчины нет — можно и чучелом побыть. Недолго. Минут пять. А то еще понравится…

Когда я вышла из ванной, которая в таком предельно традиционном доме все-таки оказалась вполне современной, и пошла искать свое несчастье, то обнаружила Такео в саду в обществе братьев и племянников. Я пару минут посмотрела на эту идиллическую картину и обреченно поняла, что детей у нас будет как минимум двое. Как максимум — боюсь даже представлять. Ватанабэ Такео совершенно точно любил детей. Сильно. — А дети любили его. Четыре племянника висли на дяде, как обезьянки, и, похоже, обожали едва ли не больше собственных отцов. Надо было, кстати, выяснить, кто чей отпрыск, а заодно и узнать, как зовут все младшее поколение.

Хорошо бы, конечно, и бейджики на них прилепить. Если старших я еще могла различить, то круглощекие детские мордашки с глазами-щелочками для меня выглядели ну совершенно одинаково.

— Доброе утро, Джули-сан, — первым заметил меня Рё.

Тут же весь счастливый «зоопарк» повернулся, и теперь дети облепили уже меня саму. Не знаю, что братья рассказали мелкоте, но я стала для племянников Такео первым другом. Под весом четырех пусть и маленьких, но небесплотных детей я едва не упала. Но вынуждена была счастливо рассмеяться, ведь от меня именно этого и ждали.

Вообще-то я цветы жизни не особо любила. И не хотела. Но интуиция подсказывала мне, что озвучивать свои мысли не стоит… В семье Ватанабэ детей боготворили. Все без исключения.

— Джули, идем завтракать. Мне нужно возвращаться, репетиция сегодня, но если ты хочешь задержаться…

И тут я совершенно невежливо завопила:

— Нет!

Имеющиеся в наличии члены моей будущей семьи от такой реакции растерялись. Даже дети от меня отлипли и начали коситься подозрительно.

— То есть я не хочу быть в тягость, я соскучилась по девочкам и, вообще, не собираюсь с тобой разлучаться, — тут же начала оправдываться я, но все три брата Ватанабэ смотрели на меня слегка… ехидно. Однако тактично ничего не сказали. Спасибо им за это большое.

«Адамс, его мать меня невзлюбила», — пожаловалась я уже в машине подруге.

Отвезти назад нас с моим несчастьем опять взялся средний из братьев, Рё. Он тоже собирался на работу, да и жил со всей семьей в столице, оставив старшее поколение на полное попечение Юкио. Хотя, по-моему, ни в каком попечении родители братьев и бабушка не нуждались вовсе.

«Беннет, это было предсказуемо. Но жить тебе придется с твоим косоглазым, а не с его матерью. Радуйся, что он хотя бы не старший сын», — почти мгновенно ответила мне блондинка. Стало чуточку спокойней. Как будто Лил с той стороны океана послала мне заряд своего здорового цинизма. Который так сейчас нужен.

— Привет Лиллен-сан передай, — попросил меня сидящий впереди, рядом с братом, ненаглядный.

Я тихонько вздохнула. То ли он действительно изучил меня до мелочей, то ли понимает, что, кроме как с Лиллен, мне сейчас поговорить и не с кем. Совсем. Ну не маме же жаловаться о своих бедах? И не кузинам…

— Передам.

«И Ватанабэ привет. Теперь он тоже с приветом», — в своем репертуаре ответила блондинка. И я расхохоталась.

А потом увидела отражение машины в зеркале заднего вида, и все веселье тут же прошло.

— Это… за нами едут? — нервно осведомилась я у братьев.

— Да, — коротко ответил первым Рё, опередив брата. Тот наверняка бы заверил, что нет, точно не за нами. — От самого родительского дома прицепились. Либо я опять не то расследую, либо мелкий впутался в какую-то историю.

— Я ни во что не впутывался, — решительно заявил Такео. Не недовольно, но уже близко к тому. — Скорее уж ты слишком хорошо копаешь.

А мне почему-то вспомнилось, как мы едва не разбились по дороге к моим родителям. Хотя нет, чушь… Просто дальнобойщик за рулем заснул. Такое сплошь и рядом происходит.

Темный автомобиль «провожал» нас до самой студии, а там будто сквозь землю провалился, и хотя Рё списал номера преследовавшей машины, я почему-то была совершенно уверена: ничего это не даст.

— Вы тут поосторожней, мелкие, — попросил Такео и меня на прощанье полицейский.

Мое несчастье только рассмеялось и махнуло рукой.

— Брось, нии-сан, тут охрана надежней, чем в твоем участке, муха не пролетит незамеченной.

Средний из братьев Ватанабэ покачал головой, недовольно хмурясь, но не стал спорить с младшим.

Секьюрити на входе и правда показались мне людьми, просто не способными пропустить кого-то неблагонамеренного.

Однако стоило подойти поближе, как охранники, до того суровые донельзя, завидев Ватанабэ, тут же разулыбались до ушей и поздоровались с музыкантом, как с родным. Если бы я не знала, что так случается с Такео практически всегда, наверняка бы поразилась. Я тоже удостоилась самых сердечных приветствий.

— Вот видишь, ты всем нравишься, — довольно заметил Такео, когда мы вошли внутрь здания. Он просто светился от счастья. — А ты боялась.

Интересно, что бы сказали эти милые люди, явись я в студию одна? Мое несчастье не понимает слишком многих вещей… Хотя нет, все он прекрасно понимает… Скорее, он очень многое игнорирует. Если что-то ломает его совершенную картину мира, полного любви и доброты, Ватанабэ просто делает вид, будто не замечает этот досадный элемент. У меня так не получалось, хоть ты тресни. Но я старалась соответствовать будущему мужу. Поэтому, когда меня начали украдкой разглядывать незнакомые люди, которым только воспитание не позволяло в мою сторону пальцами тыкать, я лишь стиснула зубы и притворилась ослепшей и оглохшей разом.

Зато перешептываться за спиной воспитание им совершенно не мешало. Слов мне было не разобрать, да и с местным языком у меня пока не особо ладилось, но сплетни всегда одинаковы. В любых странах и на любых наречиях.

А Такео шел вперед и улыбался. И вся грязь мира, какая только есть, не могла даже коснуться его. В итоге я вцепилась в руку Ватанабэ, словно утопающий в соломинку, и просто пряталась от всех этих язвительных слов и косых взглядов в сиянии жениха. Все всегда выходит так, как он того хочет, а значит, меня действительно полюбят в этой стране.