— Ну, естественно. Ты ведь знаешь, — строго посмотрела на него Светлана Сергеевна. — Вырос, а ума не вынес. Обязательно надо было на сцену выскакивать.

— А я что, по-твоему, должен стоять и смотреть, как Олесь из пистолета в актеров целится? — начал оправдываться Андрей Станиславович.

— Ничего бы с актерами не случилось, — ответила Светлана.

— Слушай, мы не одни, — выразительно посмотрел на учеников классный руководитель. — Потом обсудим.

Светлана кивнула. Однако всему десятому «Б» сделалось ясно: серьезного разговора Андрею Станиславовичу дома не избежать.

— Пошли, пошли, Наташка, — потащил ее за кулисы Женька. — Заодно тетю Ингу поздравим.

— Не хочу, — заупрямилась девочка.

— Так нехорошо. Твоя мама обидится, — заспорил Женька.

— Надо же, — фыркнула Катя. — Какой у нас Женечка чуткий стал. По-моему, о своих собственных предках ты так не заботишься.

— Так они и в театре не выступают, — ответил непосредственный Женька.

— Железная логика, — хохотнула Моя Длина.

Дверь артистической распахнулась. Из нее, прижимая ладонь к щеке, пулей выскочил Марат.

— Ты чего это? — кинулись к нему ребята.

— Девчонка красивая, но характер… — пожаловался Ахметов.

— Ясненько, ясненько, — нараспев произнесла Катя. — Кажется, угощение не оправдало подарок.

— Какое угощение? — явно плохо сейчас соображал Марат.

— Вот это самое, — указала на его красную щеку Катя.

— Это не угощение, а недоразумение, — потупился Марат. — Как-то нескладно все получилось. На фига этому Олесю понадобилось выпирать на сцену во время спектакля? И еще пушку зачем-то достал. Я же ему отсюда, — указал он на фойе, — позвонил по мобильному и говорю: «Привези самую лучшую корзину цветов. Как представление кончится, вручи Валькирии. Она Джульетту играет». А этот чудак что наделал?

— Да уж. Олесь твой явно поторопился, — усмехнулся Олег.

— Убить его мало, — махнул рукой Ахметов. — Все только испортил. Ну, что за люди! Ничего доверить нельзя! Я еще с Олесем поговорю!

— Значит, Валькирии твои цветы не понравились? — посочувствовал Боря Савушкин.

— Про цветы я вообще ничего не знаю, — с обидой произнес Марат. — Я только к ней подошел представиться, а она мне с ходу по морде. И орет: «Только приблизься! Милицию вызову!» Ну, а нам с вами, ребята, тут только милиции не хватает.

— Да уж, — кивнул Андрей Станиславович. — Этого нам совсем не надо. Кстати, почему вы до сих пор не оделись? — перевел он взгляд на остальных своих питомцев. — Давайте живо!

— А с Валькирией потом познакомишься, — добавил Олег. — Я тебе телефончик дам.

— Вообще-то я хотел ее тут дождаться, — заколебался Марат. — Чтобы домой отвезти. Меня специально для этого Олесь на джипе у входа ждет.

— Валькирия все равно с тобой не поедет, — вынужден был разочаровать его Олег. — Во-первых, дай ей время, чтобы остыть. А потом у Прошечкиных все равно сейчас начнется банкет.

— Тогда пошли одеваться, — сдался Марат. — А завтра я Валькирии пошлю на дом новую корзину цветов. В два раза больше сегодняшней. Олег, ты адрес мне дашь?

— Дам, — пообещал тот. — Но советую послать корзину без Олеся.

— Сам отвезу, — принял решение Марат.

— Самому тоже не надо, — назидательно произнес Темыч. — В таких случаях все поручают цветочному магазину. Тем более что у тебя средства есть.

— С этим порядок, — заверил Марат.

— Наивная ты душа, Маратик, — покровительственно изрекла Моя Длина. — Сам посуди, зачем этой Валькирии с тобой связываться? Плюнь и забудь. Дешевле обойдется. А то разбежался: цветы, доставка…

— Тебя не спросил, — обозлился Ахметов.

— И зря не спросил, «новый русский», — с вызовом ответила Школьникова. — Я бы тебе сразу растолковала, что к чему. Может, и Олеся бы не пришлось вызывать.

— Ребята! Одеваться! — почувствовал, что назревает конфликт, Андрей Станиславович.

Дверь, ведущая за кулисы, вновь широко распахнулась. Из нее высыпала сколь многочисленная, столь и веселая компания, среди которой Олег почти тут же заметил родителей. В центре шествовали Люда, Генрих и Валькирия Прошечкины. Увидав последнюю, Марат Ахметов было рванул вперед, однако на его пути, гордо выпятив впалую грудь, встал маленький Темыч:

— Марат, владей собой и укрепляй волю.

— Пожалуй, ты прав, — глянул на него сверху вниз Ахметов. — Она, наверное, еще не отошла.

— Погиб наш Маратик, — повернулась Моя Длина к Кате и Тане. — Судя по всему, эта Валькирия ему еще по носу нащелкает.

— Бедный, — посочувствовала Таня.

— Кто бедный? — переспросила Школьникова. — Этот «новый русский»? Да ему только полезно. А то вообразил, что на папашины деньги все может себе купить. А любовь не купишь.

— Кто бы такое говорил, — украдкой шепнула Катя на ухо Тане.

Таня молча кивнула. Стан Прошечкиных, не обращая внимания на десятый «Б», прошествовал по направлению к буфету, где должен был состояться банкет. До ребят донеслись восхищенные возгласы:

— Генрих, ты гений!

— Какая интерпретация!

— Так спроецировать Шекспира на современность!

— А тень отца Гамлета! Совершенно новое прочтение…

— Валькирия! Какой дебют! Я просто отныне не представляю себе другой Джульетты!

Все это было высказано хором. Олег заметил: единственным человеком, который молчал, был его собственный отец. Беляев-старший как-то загадочно ухмылялся. Олегу стало совершенно ясно: предок своего мнения о творчестве Прошечкиных не изменил. Толпа удалилась.

— Ну же, вперед, к гардеробу, — снова поторопил подопечных Андрей Станиславович.

— Слушай, Наташка, а где же твоя мама? — снова забеспокоился Женька.

— Небось пошла с ними праздновать, — равнодушно отозвалась девочка.

— Не было ее с ними, — уверенно произнес Женька. — Я очень внимательно смотрел.

— Значит, осталась у себя в гримуборной, — и на сей раз не удивилась Наташка. — Это мать любит. Нарочно задержится, а потом придет последней, чтобы все на нее обратили внимание.

— А пошли к ней зайдем, — рванул ко входу за кулисы Женька. — Все-таки надо поздравить.

— Я тоже пойду, — устремилась следом Моя Длина.

— И я, — сказала Катя.

— Только в темпе! — одновременно воскликнули Олег, Темыч, Пашков и Таня. — Мы вас тут подождем.

Троица скрылась за дверью. Андрей Станиславович и Светлана устало вздохнули. Им давно уже хотелось домой.