— Я бы не делал таких поспешных выводов, — спокойно ответил Майк, словно его ни капельки не задело то, что Сим только что упрекнула его в поверхностности. — А знаете, мне нравится, что вы верите в то, о чем говорите. Спасибо за экскурс в психологию, Симона. Только не обращайтесь ко мне больше «мистер Гэсуэй». Вы произносите мою фамилию так, что я чувствую себя стариком. И, еще одно… — Майк ухватился руками за ручки коляски и слегка приподнялся в кресле, чтобы Сим смогла его лучше слышать. — Я хочу помочь вам разобраться с этим дневником. Приходите ко мне после того, как встретитесь с этой рыбой, детективом Петерсоном. Думаю, нам будет, что обсудить. Только, умоляю, не похороните вашу находку в полиции — иначе мы ничего не узнаем о Суэн. А я в свою очередь попробую расшифровать те загадочные инициалы, о которых вы говорили.

Сим кивнула. Майк опустился в кресло, и она заметила на его лбу капельки пота. То, что было для нее вполне обыкновенным действием, стоило ему больших усилий. Майк улыбнулся, хотя Сим заметила, как участилось его дыхание. Ему не хотелось, чтобы люди видели в нем беспомощного калеку. Однако иной раз в своем стремлении оградиться от жалости и сочувствия Майк Гэсуэй мог зайти слишком далеко…

Проснувшись, Майк Гэсуэй впервые за несколько лет не подумал о том, что утро самое безрадостное время суток.

За окном сыпал крупными хлопьями снег. Несносная мисс Бифер почему-то не оглашала своим басом кухню, проклиная хозяина, который повсюду оставлял пепельницы с окурками и кучки пепла. Сделав над собой усилие, Майк перевернулся на бок, оказавшись на самом краю дивана, и, нажав на кнопку, обездвижил колеса кресла. Интересно, получится ли на этот раз обойтись без помощи Ронды Бифер?

Приподнявшись на одной руке, Майк завалил половину корпуса в кресло, так что ручка оказалась прямо у него между лопаток. Дальше дело, а точнее, тело, двигалось с огромным трудом. Майк уже почти перевалился на сиденье, когда ноги съехали с дивана и упали прямо в большую пепельницу, которую он еще вчера оставил на полу. Пепельница, к счастью, не разбилась, ноги все равно ничего не чувствовали, зато корпус, занявший весьма странное положение, чувствовал себя очень некомфортно.

— Вот же черт! — выругался Майк и попытался ухватиться руками за ручки. — Надо же, а я уже забыл, как это сложно…

— Боже ты мой, мистер Гэсуэй! — завопила прибежавшая на грохот и чертыханья хозяина Ронда Бифер. — Что же вы это делаете?!

— Пытаюсь вспомнить, что я — человек, — скептически хмыкнул Майк. — Но эта амнезия, по всей видимости, штука непоправимая.

— Амне… что? — недоуменно поинтересовалась Ронда Бифер, усадив хозяина в привычную позу.

— Потеря памяти, мисс Бифер.

— Ну имя-то мое вы, слава богу, не забыли.

Майк подъехал к окну, думая о том, что раньше эти неудачи бесили его так сильно, что он начинал ненавидеть себя и готов был громить и крушить все вокруг. А сейчас… Сейчас никакой ненависти и злобы он не испытывал. Так, легкую досаду на то, что мог быть чуть более настойчивым, а мисс Бифер могла бы оказаться чуть менее расторопной.

С чего такие перемены? — спросил себя Майк, любуясь садом, занесенным белыми перьями. Неужели я уже привык? И это будет первое Рождество, когда я не прокляну то, что не отправился на тот свет? Страшно даже загадывать…

— Что за погодка, мисс Бифер, — обратился он к домработнице, подозрительно беззвучно подбиравшей с пола рассыпавшиеся окурки. — По-моему, мы наконец-то дождались зимы.

— Вы бы лучше подумали о том, что у вас скоро будет гостья, — проворчала мисс Бифер, вернув Майку веру в то, что привычное положение вещей не нарушилось. — Неодетый, непричесанный, а в комнате — сущий бедлам… Надо было разбудить вас ни свет ни заря, чтобы тут убраться. Да я так захлопоталась с обедом, что начисто забыла про вашу жуткую берлогу.

— Гостья? — с деланым удивлением поинтересовался Майк. — Ах да, Симона… Но она обещала позвонить, прежде чем…

— Она уже звонила, мистер Гэсуэй.

— Вот черт… — не на шутку разволновался Майк и, подъехав к шкафу, распахнул дверцу.

— Не поминайте нечистого, сколько раз говорила… Да найду я вам рубашку, мистер Гэсуэй, и брюки найду. Только уж, пожалуйста, не суетитесь так, как будто дом горит. Мисс Бакстер, если что, подождет вас и выпьет вкусного чая, к которому я испекла такие кексы, что пальчики оближешь. А пока мисс Бакстер будет облизывать пальчики, я помогу вам одеться. Будете выглядеть не хуже молодого Харди, честное слово.

Майк развернул кресло и недоуменно уставился на без умолку тараторящую мисс Бифер.

— С чего это вы вспомнили Харди? — прищурившись, посмотрел он на домработницу. — И почему это я должен быть хуже или лучше этого безмозглого щеголя? Он у вас что — воплощение мужественности и красоты?

— Да что вы, мистер Гэсуэй. — Ронда Бифер подняла на него раскрасневшееся лицо. — Мне уже поздно о таком и думать. Просто мне показалось, вы хотите хорошо выглядеть перед мисс Бакстер, вот я и…

— Ладно, мисс Бифер… — Майк посмотрел на нее так, словно его взгляд должен был заставить ее залезть под диван, возле которого она так старательно подметала. — Я прощу вам это странное заблуждение насчет того, что я хочу поразить мисс Бакстер своим безупречным внешним видом — если, конечно, к моему виду вообще можно применить слово «безупречный». Но какого, спрашивается… нечистого вы задумали сделать из меня Питера Харди Второго?

— Да что вы так всполошились, мистер Гэсуэй? — сделав невинное лицо, поинтересовалась Ронда Бифер. — Лучше бы вы нашли, что наденете, да убрали со стола свою пепельницу и бутылку, которую спрятали, думая, что никто ее не заметит.

Перепалка могла бы затянуться надолго, если бы ее не прервал донесшийся из холла звонок. Мисс Бифер и Майк Гэсуэй переглянулись.

— Ну что вы на меня смотрите, будто я у вас овцу украла? — поинтересовалась у Майка домработница. — Приберите на столе, а я встречу гостью.

Майку оставалось только согласиться — продолжение спора с мисс Бифер грозило тем, что Симона станет снеговиком раньше, чем кто-нибудь в этом гостеприимном доме откроет ей дверь.

— Извините, что разбудила.

Глядя на разрумянившееся лицо Сим, Майк подумал, что сейчас она похожа вовсе не на библиотечного сурка, а на молоденькую студентку, забежавшую в университет, чтобы отдать старику-профессору работу, напечатанную на стареньком «ундервуде».

Интересно, похож я на старика-профессора? — хмыкнул про себя Майк. Господи, да ведь между нами всего-то девять лет разницы. Мне же еще не шестьдесят, а всего лишь тридцать два. Почему я чувствую себя рядом с ней старой развалиной?

— Вы извиняетесь, как школьница, — вслух заметил Майк. — Видно, это заразно…

— Что «это»? — звонко-морозным голосом поинтересовалась Сим.

— Извинятельство, — хмыкнул Майк.