в чье-либо доме, но подозревала, что будет грубо отказать в третий раз.

— Спасибо, — прошептала я, направившись к стулу, на который она указала, когда Грей сорвался с места.

— Я налью, — пробормотал он.

— Нет, — сказала я быстро и резко, хотя не знала почему, и мне не следовало этого делать.

Грей посмотрел на меня, и я почувствовала на себе взгляд его бабушки. Грей слегка нахмурился, сбитый с толку моим тоном.

— Пожалуйста, — тихо сказала я, — не прерывай свой завтрак из-за меня. Я могу налить себе чашку кофе.

Он изучал меня секунду, слегка вскинул подбородок, уселся обратно на свой стул и подвинулся к столу.

Я подошла к кофеварке с наполовину полным кофейником. Она была подвинута ближе к краю столешницы, вероятно, чтобы бабушка могла дотянуться до нее, если захочет сама подъехать и налить себе еще кофе. Рядом с кофеваркой находилась подставка с кучей разных, но занятных кружек (и все они были большими, судя по всему, фермеры или владельцы фруктовых садов любили пить кофе), висевших на крючках.

Я схватила кружку, перевернула ее, поставила на разделочную часть столешницы, и взяла кофейник. Затем меня осенило, и я повернулась к столу.

— Кто-нибудь хочет добавки? — спросила я, приподняв его.

Грей взглянул на меня и ответил,

— Спасибо, мне не надо, Айви.

— Я бы выпила еще кофе, — сказала бабушка Мириам.

Я кивнула, подошла к ней, налила ей кофе, затем вернулась обратно к столешнице и налила себе.

Едва я села на стул рядом с бабушкой Мириам, как Грей предложил,

— Съешь хотя бы парочку тостов. Ты должна попробовать бабулино варенье.

Я посмотрела на баночку с джемом.

Она готовила яичницу.

Варила джем.

Сидя в инвалидном кресле.

Я сочла это очень интересным.

— Звучит замечательно, — пробормотала я и прежде чем смогла возразить, Грей встал со своего места, залез в шкафчик и вернулся с маленькой тарелочкой с волнистыми краями и цветочным рисунком, и, перегнувшись через стол, поставил ее передо мной.

Тосты уже были намазаны маслом, отлично поджарены, до золотистой корочки. Я взяла один и намазала джемом. Затем я добавила в свой кофе молоко и сахар. Молча потягивая кофе, я принялась за еду.

Вкусный кофе. Я была права насчет тостов — отличные. А джем был восхитительным. Я думала, джем — это просто джем. Но я была неправа.

Бабушкина ночная рубашка. Домашнее варенье. Обои с изображением клубники. Увядшие цветы тут и там.

Я полюбила бабушку Мириам, но такова моя судьба, она никогда не полюбит меня.

— Итак, сколько тебе лет, Айви? — спросила бабушка Мириам, и мой взгляд скользнул к ней.

Это не к добру. Если она хотела устроить допрос с пристрастием, я сидела за ее столом. Пила ее кофе. Спала на одной из ее кроватей. Ела ее варенье. И ее внук пролил кровь из-за меня.

Я не могла избежать этого.

Блин.

— Двадцать два, — ответила я.

Ее глаза прошлись по моему лицу, прежде чем вновь встретиться со мной взглядом, и она сделала мне комплимент,

— У тебя очень красивые волосы.

— Спасибо, — прошептала я.

— И необычные глаза, — продолжила она. — Прекрасные.

— Спасибо, — повторила я шепотом.

— Они у тебя от мамы или от папы?

Холодок прошелся вниз по моему позвоночнику, и мне пришлось сделать невозможное — уступить и в то же время побороть его.

— Глаза от мамы. Я не знаю, от кого я унаследовала свои волосы.

Она удерживала мой взгляд, не дрогнув.

Я отвела глаза и съела свой тост.

Я не посмотрела на нее снова, когда она спросила,

— Откуда ты родом?

— Мы много переезжали, — уклончиво ответила я.

Затем молчание,

— Понятно.

Да. Я была уверена, что ей все понятно.

Я доела тост, откинулась назад, не поднимая глаз от стола, и потягивала кофе.

Проходили минуты, затем бабушка снова заговорила, но не со мной,

— Лучше отвези Айви в город, дорогой. Я помою посуду.

Я не позавтракала, но поняла, что должна, по крайней мере, предложить, поэтому снова рискнула взглянуть на нее.

— Почему бы вам не позволить мне сделать это? Мой способ сказать спасибо за тосты, варенье и кофе, — я скользнула взглядом мимо Грея к окну, и закончила, — и за все остальное.

— Это необязательно, Айви, — сказала бабушка Мириам, и я посмотрела на нее.

Она хотела, чтобы я уехала в город, прочь из ее дома, надеялась, что как только я сделаю это, то уберусь прочь из жизни ее внука.

— Никаких проблем. Уверена, что справлюсь за пару минут и больше не буду вас беспокоить.

— Мне больше нечем заняться, дитя, — тихо ответила она. — Теперь, отправляйся в город с Греем.

Иными словами, отправляйся куда угодно, просто уходи.

Я кивнула и встала.

Тотчас же я надела куртку, шарф, перекинула сумочку через плечо, Грей отнес мою сумку в багажник своего грузовика, и мы отправились в город.

Было раннее утро, и еще темно, поэтому я по—прежнему не могла понять, что это было за место такое, где он жил. Ранчо или фруктовый сад. Но здесь не было запаха, характерного для ранчо, хотя я не могла сказать, что знала, как должно пахнуть на ранчо. И все же, если по близости находился домашний скот, то им должно было как-то пахнуть.

Зато я действительно увидела, что его грузовик был не только обшарпанным. Он серьезно нуждался в чистке. Кое-кто любил сладкое, судя по большому количеству оберток от шоколадок. Этот кое-кто также имел пристрастие к соленому, если большие, пустые пакеты от чипсов что-то значили. Там также валялись смятые банки от газировки, скомканные бумажки, похожие на чеки и обертки от жвачки, автомобильные коврики были облеплены грязью, и все покрывал тонкий слой пыли.

Я выбросила из головы мысли о том, как странно, но увлекательно было бы прибраться в его грузовике, и тот факт, что я очень, очень хотела сделать это, и взяла себя в руки.

— Как рана? — спросила я.

— Не первая. В этом городе, вероятно, не последняя. Я переживу, — снова интригующе ответил Грей, и опять мне хотелось спросить, и опять я не стала.

— Будешь находиться поблизости, она изменит свое мнение, — тихо сказал он, и я перевела взгляд от дороги на него.

Он хорошо смотрелся в профиль.

Я уже знала об этом.