- Ха! - засмеялся пират, и его поддержали трое других. - Раб-гладиатор частенько обретает свободу только после своей смерти. А до того очень долго принадлежит хозяину. Хотя есть много случаев, когда и им была дарована свобода. Один из таких случаев сбор средств на выкуп болельщиками. Другой - вольная от хозяина. Третий - особые условия боя. Вашему пацану вчера повезло, он как раз попал под один такой закон. И, между прочим, он что, всегда так силён в поединках?

- Честно говоря, он только и умел, что ножами кидаться, - стал объяснять Гарольд. - А в драке слабоват до неприличия. Первый поединок - настоящее чудо. Хоть парень с нами всего полгода, но привыкли к нему. А тут такое для него испытание. Думал всё, хана нашему компаньону. Да и брат к нему тянется. Он хоть и больной, а добрых людей чувствует.

- Здесь добрые долго не живут…, - проворчал пират, уже подходя к двери. Затем обернулся и снова обратился к Гарри: - А тебе тоже не позавидуешь…

- Чего так? - беззаботно спросил мой друг.

- Мы уже в порту и заправляет здесь один…, гм…, человек. Очень неравнодушный к нашему капитану. И очень опасный противник! - он переглянулся со своими товарищами, и те поддержали его молчанием. - И ты вряд ли избежишь его внимания. Наш тебе совет: не оказывайся на его пути. Хотя я тебе уже говорил, что буду ставить на тебя. Да и многие наши ребята рискнут капиталами в вашем поединке. Если он состоится…

- А вы знаете, я вам тоже дам один совет! - мой "брат" забрал у меня хлеб, который я начал жевать с упаковкой, освободил его от пластика и опять сунул в руки. - Только скажите: есть у вас паузы между раундами?

- Да. Особенно в важных боях и наиболее посещаемых.

- Тогда обещаю вам продержаться первый раунд и сделать вид, что мне не справиться с соперником. Но потом я его завалю. Поставите в перерыве и утроите выигрыш. Здорово?

- У нас говорят: дурак в мечтах богатеет. А мы мечтать, не любим. Да и ты того…, гм…, человека ещё не видел.

- Всё равно: не забудьте. Раз уж вам денег на меня не жалко.

Пираты ушли, а мы продолжили ужин в некоторой задумчивости. Малыш попытался пошутить:

- За свою любовь иногда приходится бороться!

- Да пошёл ты! - беззлобно отозвался Гарольд. - Какая там может быть любовь? Шлюха как шлюха. Только с большими амбициями. Попала на голодного мужика, да и только.

Я сидел напротив него и сосредоточенно жевал хлеб, но глаза то я его видел! И его глаза мне не понравились: была в них какая-то непонятная тоска. И даже сквозила некая растерянность. Или может мне показалось?

Продолжительное время нас не трогали. Так как в полной темноте нечем больше заняться, как прощупывать свои наручники или трепаться, то мы решили отоспаться. Про запас, для лучшей сохранности бодрого настроения. Хотя последними из всех заснули наверняка я с Гарри. Он шептал мне на самое ухо о событиях, которые произошли со мной и с ребятами за последнее время. И событий было порядочно. Вначале я слушал очень внимательно, но потом сон всё-таки сморил то ли меня, то ли моего друга. Не помню, кто уснул первым.

Часов никому из нас не оставили, поэтому, когда опять неожиданно зажёгся свет, мы подумали, что уже утро и наступила пора завтрака. Да и желудки говорили о том же. Но время шло, а дверь нашей общей камеры так и не открывалась. Так и напрашивалась мысль, что нас кто-то тщательно рассматривает. Естественно, мы все реагировали надлежащим образом: я испуганно вскрикивал и закрывал руками глаза, Гарольд меня успокаивал, ребята шутили или ворчали. Но постепенно мы успокоились и даже опять впали в некую дрёму. Свет так и не выключили и часа два мы старательно играли свои роли. Я лежал, скрутившись калачиком под боком у моего "брата" и иногда вздрагивал во сне. А он мне шептал успокаивающие слова.

Гарольд первым заметил приближение непонятного. А я уже услышал после того, как его грудная клетка напряглась и замерла. Откуда-то сверху раздавался противный, но очень осторожный скрип. Будто откручивали барашки на давно заржавевшем лючке или иллюминаторе. Затем какой-то люк всё-таки открылся, потому как Армата успел воскликнуть:

- Я вижу отверстие на потолке!

И сразу же за этим в нашу арестантскую камеру ухнула дымовая шашка. За ней вторая, почти одновременно с третьей. Не густой, и вначале даже прозрачный дым, стал заволакивать всё помещение. И сразу стало ясно, что наши жизни в опасности: едкая дымная смесь была явно нервнопаралитического действия. Не в силах подняться к двери из-за цепей и наручников ребята стали изо всех сил колотить, чем попало по полу и переборкам. Ведь только так мы могли привлечь к себе внимание охранников. Ибо если кто-то и хотел с нами расправиться, то только не они. Разве только они были в сговоре с пытающимися нас отравить злоумышленниками. Все уже стали задыхаться и надрывно кашлять, а помощь так и не приходила. Задерживать дыхание тоже не имело смысла, и ребята орали из последних сил. Один я забился головой под матрас и мычал нечто нечленораздельное. Если уж не могу чем-то помочь, то лучше притворяться до конца. Хотя в голове похоронным набатом крутилась только одна мысль: "Ведь мы никому не нужны мёртвыми!" Постепенно дым заполнил всё пространство, скрыв нас от взглядов возможных наблюдателей. Тогда я набрал как можно больше чистого воздуха из под матраса и задержал дыхание. Ребята прекратили всякое движение и не издавали больше ни звука, а я пытался держаться до последнего. Я ведь четыре минуты могу находиться под водой, и когда-то спасся этим от смерти. Но сейчас моё время, видимо, истекло. Я попытался ещё раз вздохнуть под матрасом, но горячий дым уже оказался и там. Он ворвался в мои истомлённые лёгкие адской смесью, и моё сознание отключилось.

В загробную жизнь я не верил, поэтому происходящее со мной очень удивило и преисполнило некоего величия. Моя душа поднималась из тёмного, вязкого мрака к мерцающему далеко вверху яркому свету. Своего тела я уже не чувствовал, догадываясь, что никогда больше не воспользуюсь бренной оболочкой. Зато я обрёл полную свободу своей сути и с увеличивающейся скоростью устремился вверх. И чем быстрей я поднимался, тем громче звучали трубные звуки чего-то величественного и таинственного. Мрак отступал, давая место светящемуся облаку, и моя внутренняя сущность ощутила благодатное тепло. Ещё одно мгновение и я увижу место, в которое перенеслась моя душа. Интересно, кого я там встречу? Первым, о ком я вспомнил, был Серджио. Раз он умер, то обязательно должен быть где-то здесь! Ослепительное сияние ворвалось в мой мозг и я увидел!

Увидел, что яркий свет исходил от низко висящей лампы. И услышал, что трубные звуки превратились в удовлетворённый человеческий голос:

- Наконец-то он зашевелил зрачками!

Чьё-то лицо низко склонилось надо мной. Захотелось спросить, где я и что со мной приключилось, но губы слиплись, а челюсти свело судорогой. Поэтому из моей глотки вырвалось лишь непонятное мычание. Меня явно не поняли, так как я услышал:

- Он что-то пытается сказать! - на что второй голос заявил: